«Вы скажите, что все это неправда. Посмотрите сами: дети сыты, одеты-обуты. Чего они к нам прицепились?»
Марина возмущена: в газете «Вечерний Могилев» снова говорят о ней и сожителе Дмитрии. В письме, которое якобы прислали односельчане, мужчину называют так: «небезызвестная личность — транссексуал Д.», а также пишут, что «дети затерроризированы и запуганы такими биологическими и приемными родителями».
«Зачем нас дергать?»
История скромной многодетной семьи из деревни Макаренцы Могилевского района стала достоянием общественности в январе 2015 года, когда «Вечерний Могилев» опубликовал статью под громким заголовком: «Впервые в истории Беларуси под стражу взяли транссексуала». Авторы не стеснялись в выражениях: назвали «плаксивым гермафродитным существом», указали, где и когда он сделал операцию, и возмутились, что в одном доме с мужчиной живут трое детей.
Слог авторов статьи и разглашение личной информации белоруса вызвали возмущение читателей и журналистов. Корреспонденты издания «Наша ніва» встретились с главным редактором «Вечорки». «Написано в нормальных выражениях, мы про всех так пишем. Все так пишут», — прокомментировала тогда Надежда Левченко.
Мининформ указал «Вечернему Могилеву» на необходимость тщательно контролировать содержание публикаций, но уточнил, что «достаточных правовых оснований для применения мер ответственности к владельцу сайта в соответствии с законодательством о средствах массовой информации» нет. А вот судья Станислав Левченко, который разгласил газете данные об обвиняемом, получил выговор. Основанием для этого стало нарушение требований законодательства, регламентирующего распространение и предоставление информации по незавершенным делам.
И вот газета снова говорит о семье, которая отличается от остальных. Сначала — о письме «от жителей д. Макаренцы». Затем приводит ответ чиновников, из которого понятно: в письме — ложь, семья пусть и состоит на учете как находящаяся в социально опасном положении, но в остальном у них все в порядке. «Зачем тогда нас дергать?» — недоумевает Марина, мать семейства. Она рассказывает, что из-за газеты им крепко досталось: после первого материала семья оказалась «под прицелом» СМИ, милиции, чиновников и односельчан.
«Местные булдосы оскорбляли, но он не обращал внимания»
Двухэтажка, в которой живут Марина с Дмитрием и тремя дочерьми, сияет свежей краской: около месяца назад ее сдали после капремонта. На фоне огромной лужи и приличного слоя грязи во дворе яркий дом смотрится несколько инородно. Из подъезда выходит и осторожно ступает по менее топким местам Тамара Михайловна — соседка семьи. Она идет кормить кур.
«Да нормальные они: оба работают, если и ругаются, то как все — по бытовым вопросам. Может, когда и выпьют, но все у них тихо. Старшая девочка на работу устроилась, дети в школу ходят», — говорит она о внезапно ставшей популярной семье.
По словам Тамары Михайловны, в квартире соседей, может, и бедненько, но всегда чистенько. Девчонки накормлены, здоровы, одеты-обуты прилично. Женщина считает, что нужно только обратить внимание школьного логопеда на среднюю дочь Марины: девочка, по ее мнению, плохо говорит.
О письме в газете женщина не слышала, говорит, что не знает, кому и зачем нужно наговаривать на семью. Но первую статью читала и из нее узнала интимные подробности личной жизни соседей. До этого пара внимания не привлекала: Марина и Дмитрий были вполне обычными. У обоих — второй брак. Если бы не статья, никто и не догадался бы, что семья — не такая, как все. И никто бы не начал задавать вопросы.
«Трохи подпортило им это жизнь. Это же деревня — тут все один одного, как собаки, знают. Ён даже хаваўся в первое время. Так подробно описали в той статье всё, так „культурно“, что каждый будет смеяться: и достойный, и недостойный, у которого, может, и похуже что происходит. Нельзя так. После статьи оскорбляли, посмеивались — особенно местные булдосы. Но он не обращал внимания. Может, в душе сильно переживал — кто его знает», — продолжает соседка.
Услышав о том, что в опубликованном недавно «письме односельчан» говорится, что Дмитрий якобы издевается над детьми, оскорбляет и избивает их, женщина отрицательно качает головой. Говорит, что ни разу не видела, чтобы сосед был агрессивным или грубым по отношению к детям.
«Да и сейчас некоторые нет-нет, да подколют Диму. Но он не лезет ни ругаться, ни тем более драться. Если им хорошо с Мариной вместе, если живут по закону, кому от этого плохо? Ну ня трогайте — хай живуть люди», — добавляет Тамара Михайловна.
«Опозорим, ты здесь жить не будешь»
Застать Дмитрия и Марину дома удается лишь поздно вечером — оба работают на местном СПК, с работы возвращаются после восьми вечера. Хозяйка приглашает зайти. За обшарпанной деревянной дверью — довольно большой коридор. Из него двери ведут в детскую комнату, зал, кухню, уборную.
К разговору о письме и «славе» подключается Дмитрий. Он с ходу понимает, о чем речь. «Болтовня пошла, после того как милиция на меня повесила кражу», — считает он. Мужчина настаивает: он не крал ни бутыль с вином, ни фарш, но знает, кто это сделал. «Меня запугали, пригрозили, что и Марину найдут за что привлечь, и детей заберут. А еще прямо сказали: на зону попадешь — сделают тебя… Ну, ты понимаешь».
«Я ж в прокуратуру ходила, писала, что его столько раз избивали. Мне сказали: будет суд — тогда все скажешь», — эмоционально добавляет Марина.
Наперебой пара рассказывает, как не так давно у них в подъезде якобы украли велосипед, хотя его взял покататься соседский ребенок, потом вернул. «А Диму заставили сказать, что это он ездил на велосипеде за вином в магазин и, мол, не знал, чей велосипед. Ну как такое может быть!» — разводит руками Марина.
«Прицепились, потому что думают, что тут — блатхата. Да, у меня два брата — зэки, но это же ничего не значит. Матери и отца нет, защитить некому — вот и пользуются этим. Они хотят, чтобы я на них работал — ходил по деревне и узнавал, кто что крадет. Они мне и вино предлагали за это, и угрожали. Я сказал: «Я не шестерка, я этого делать не буду», — Дмитрий от возмущения повышает голос. — Тогда прямым текстом сказали: «Мы тебя опозорим. Ты здесь жить не будешь».
«Хотим переехать, но дети просят остаться»
Во время беседы Дмитрий вспоминает, как учился на слесаря-ремонтника в агролесотехническом колледже в Буйничах, как ездил на заработки в Россию и попал в гущу разборок местных «братков»: «Мы шли в магазин с Серегой, как вдруг с визгом остановились шесть джипов, выскочили из них люди с автоматами — и девчата были! — мы только и успели, что упасть и распластаться. Те всю остановку очередями изрешетили».
Мужчина говорит, что с трудом вырвался тогда от нанимателя — отпустили его лишь после того, как позвонила первая жена, Алена, и сказала, что сгорел дом: «Всех обещанных денег я так и не получил, но хотя бы вернулся домой». После пожара Дмитрий с Аленой переехали в Макаренцы. Через некоторое время их пути разошлись: женщина вышла замуж за другого, Дмитрий сошелся с Мариной.
О том, что мужчина сделал операцию по смене пола, знали лишь близкие. Потом — та самая статья в газете и «популярность».
«Обидели, конечно. Да и не имели они права об этом говорить вообще. Мне говорили, если бы я подал в суд, то выиграл бы. Но на это деньги нужны, а их нет. Тут хрен доедаешь без соли, но детям стараешься те же конфеты купить… Пусть все это будет на совести тех, кто написал», — говорит Дмитрий.
Он поясняет, что больше всего проблем было из-за любопытства людей: «Я же не буду подходить к каждому, объяснять все и показывать. Но в глаза мне никто ничего не говорил. Я здесь 6 гадоў уже, дружу с хлопцами, мужиками — все нормально. Не было ни разборок, ничего. С кем мы хотели, с теми все выяснили прямо на площадке».
Пара хочет переехать, но пока не получается: Дмитрию нужно поменять паспорт, да и младшие девочки просят остаться — у них тут подруги. «Я все-таки думаю на биржу [труда] сходить, переехать в другую деревню — там, наверное, и дом дадут, и подъемные. Там легче будет, проще», — мечтает мужчина.
Если бы не «слава», все было бы неплохо, говорит Дмитрий. Он работает скотником, а зарплата маленькая — всего 800 тыс. рублей зимой, — но «что сделаешь, если коровы молока дают все меньше». «Бывает, и на работу не выхожу, за это же тоже деньги снимают», — смущенно признается он. После наводящих вопросов выясняем: мужчина иногда выпивает.
Жизнь в поселке неплохая — размеренная, мирная, подтверждает Марина. По крайней мере, была такой до огласки подробностей личной жизни семьи. Однако есть и другие проблемы: например, зарплату дают поздно, поэтому за «коммуналку» платить вовремя сложно, а это — больше 200 тыс. рублей, говорит хозяйка. При этом в квартире есть канализация, но нет воды, а газ — в баллонах.
Незадолго до Нового года в детской прорвало батарею. Дмитрию пришлось прорубать пол топором, чтобы слить воду. Обои переклеивали за свой счет, а все ковры выбросили.
Прощаемся. Собираюсь выходить из подъезда и спрашиваю, всегда ли в поселке вечером не работают уличные фонари.
«Это нормально, — улыбается Дмитрий. — Все равно все по домам сидят. Что делают? Телевизор смотрят. Мы вот подключили Zala, но, жаль, не смогли заплатить вовремя — каналы поотключали. И DVD-проигрыватель сломался, а чтобы починить, нужно в город везти. Дисков куча лежит, а посмотреть не можем. Обидно — только купили. Что остается? В карты играть!»
У порога мужчина возвращается к болезненной теме: «По поводу той статьи… Я просто сдерживаю себя, потому что знаю, что плохого про меня тут никто не скажет. Но пустили такую волну… Зачем? Передайте, пусть оставят нас в покое. Мы ведь не злодеи».
