Когда Вере было три года, ее семья переехала из России в провинциальный белорусский город.
Из колонок в кафе в центре Минска доносится Adele. Свободных мест практически нет: пара столиков на двоих. Почти все посетители сидят, уткнувшись в ноутбуки. Вера (имя изменено по просьбе героини. — Прим. TUT.BY) просит заказать ей яблочный штрудель. У нее длинные ноги, которые подчеркивает нежное алое платье в обтяжку, светлые волнистые волосы, большое плоское кольцо на пальце. Вере 32 года, и она родилась мальчиком.
Тело
Когда Вере было три года, ее семья переехала из России в провинциальный белорусский город. Отец девушки — родом из Беларуси. В пять-семь лет она начала осознавать, что ее внутреннее ощущение пола не совпадает с физическим. То есть физически она мальчик, но чувствует себя девочкой.
«Я часто играла с двоюродными сестрами, носила их одежду и не понимала, почему им можно растить длинные волосы, а мне нет, — говорит она, и даже сейчас в голосе чувствуется нотка возмущения. — Мне нравятся яркие цвета. Помню, у сестры была желтая кофточка с надписью на груди Adidas, которая переливалась. И я очень хотела ее надеть, но родители не дали, потому что она девчачья».
В школе Вера своими мыслями по поводу гендерной идентичности не делилась.
«В 90-е годы о таких вещах было сложно рассказать. Ты же не подойдешь к учительнице и не скажешь, что чувствуешь себя девочкой и хочешь носить платье. После этого тебя сразу направят в психушку», — считает она.
Когда у сестер начала расти грудь, Вера задавалась вопросом, почему не растет у нее.
«Мне хотелось придать женственную форму телу, и я делала упражнения для талии и бедер», — объясняет она.
Родители водили Веру к специалистам, но чем закончились эти походы – она не знает. Говорит, что была маленькая, но помнит, что сначала она общалась с психологом и проходила какие-то тесты, затем ее отводили в другую комнату и врач общался с ее отцом.
После девятого класса Вера пошла учиться на газосварщика и жила в общежитии. Откровенно женскую одежду она не носила, но старалась одеваться в стиле унисекс, следить за собой: делать пилинги, пользоваться косметикой.
«В училище я была объектом для насмешек и издевательств. Почти все там были коротко стриженные, а у меня — длинные волосы. Парни брали машинку и выбривали мне часть волос. Из-за издевательств я по три месяца не ходила в училище, жила у друзей и работала на центральном рынке».
Каминг-аут
Через некоторое время Вера переехала в Минск. Зачем? В поисках счастья. Ей казалось, что столичные жители более осведомлены о том, что в мире бывают трансгендеры. И таким, как она, женщинам, которые биологически принадлежат к мужскому полу, найти понимание будет проще.
Первое время Вера работала на рынке и жила у знакомого, затем стала снимать квартиру сама.
Приехав на выходные домой, она решила поговорить о своем гендере с сестрой.
«Она попросила не морочить ей голову и все рассказала маме. Они считают, что меня нужно сдать в психушку, что я «эгоист, потому что не могу дать потомства», что на меня плохо повлиял интернет и Минск, и поэтому появились такие мысли.
С родными Вера уже два года не поддерживает никаких отношений, так как они не могут принять, что перед ними другой человек. Общается в основном с такими же трансгендерами, но преимущественно с россиянками и в социальных сетях».
«Большинство транссексуалок сидят по домам и выходят только на работу. Многие занимаются интим-услугами, потому что их не всегда берут на работу из-за того, что в паспорте написано, что мужчина, а выглядит, как женщина. Да и интим-услугами можно заработать денег на операцию по корректировке пола, косметические операции», — рассказывает она.
Вера занимается отделочными работами, оказывает услуги по ремонту жилья. В частные компании или в госучреждения она никогда не устраивалась и не планирует.
«И я бы не смогла работать в больших компаниях, для меня оптимальное — три человека. Если фирма большая, то могут быть пошлые разговоры, а мне тяжело их терпеть», — отмечает она.
О том, что она транссексуалка, Вера рассказывает новым знакомым не сразу. Если интуитивно чувствует, что человек способен понять, то заводит разговор.
«Я не сразу прямо говорю. Сначала рассказываю, что в мире кроме белого и черного цвета есть еще и другие. Затем объясняю, что бывают такие люди — трансгендеры. Мне важно, чтобы нас в обществе разделяли с гомосексуалами, и уже тем более не оскорбляли… Потому что, когда человек не понимает, для него все просто: закатаны штаны — гей, накрасил ногти — тоже гей. Обществу легче принять алкоголика и наркомана, чем транссексуала», — рассуждает она.
Смена пола
Гормональные препараты, которые корректируют в организме мужские и женские гормоны, Вере посоветовали российские транссексуалы. На гормонах ее фигура стала более женственной.
«Я, наверное, боюсь врачей, если честно. Чтобы скорректировать пол, нужно проходить комиссию, получать разрешение, лежать в психиатрической больнице… Я этого не хочу. И даже если тебе дадут возможность поменять паспорт, хирургически пол скорректируют, когда ты социализируешься в обществе: например, найдешь работу. Но на какое-то время у тебя все равно останутся вопросы при пересечении границы, когда пограничники будут видеть перед собой одного человека, а в паспорте – другого. И мне кажется, что не так важно, сделают тебе хирургическую коррекцию пола и поменяют ли документы, как то, что тебя примет общество. С одной стороны, мне бы хотелось сменить пол и хирургически, но это не решит всех проблем», — рассуждает Вера.
Живая книга
По мнению Веры, белорусское общество еще долго не сможет с пониманием относиться к трансгендерам. Тем более, когда в медиа пропагандируются традиционные ценности: если семья, то мужчина и женщина. Несмотря на это, она считает, что важно открыто заявлять о себе и поднимать проблемы ЛГБТ-сообщества.
«Наши школы не готовы к таким разговорам. Родители будут жаловаться, что их детей довели до стресса. А вот в СМИ об этом говорить стоит, проводить дискуссии… Нужно, чтобы люди понимали, что мы никого не заставляем менять пол, мы хотим, чтобы нас приняли».
Уезжать за границу Вера не планирует, считает, что там ситуация с правами трансгендеров не намного лучше.
«Ты все равно будешь изгоем. У меня раньше было желание куда-то уехать, но я переосмыслила свой опыт. Если я уеду, то кто будет говорить о таких, как я? Большинство из нас сидят в четырех стенах, пьют боярышник или что-то подороже. У многих депрессия. У меня она тоже бывает, но в то же время мне важно говорить о таких, как я. Немножко тяжело и страшно. Но справиться с этим помогает аутотренинг: каждый день я себе напоминаю, что меня окружает прекрасное общество, люди, которые видят во мне женщину».
