Политическое убежище для геев из Беларуси. Шведская драма Алекса Новака из Осиповичей

Гей Алекс Новак чувствует себя загнанным в ловушку. Парень на грани депортации в Беларусь из Швеции, где начал новую жизнь как политический беженец, оставив вместе с родиной всё: угрозы, преследования, избиения, безработицу, страхи и чувство собственной ущербности. Спустя 2 года нормальной жизни, Алекс вновь боится, что придется вернуться в его личный ад — Беларусь.

А.Д. для Gaypress

Редакция Gaypress готовит серию публикаций о жизни ЛГБТК-людей, которые попросили политическое убежище. Мы хотим вскрыть и описать аномальные дискриминирующие условия, в которых части ЛГБТК-граждан приходится жить в Беларуси, а также показать истинный уровень толерантности нашего общества. Если вы хотите поделиться своей историей, пишите на gaypresseu@gmail.com и мы с вами свяжемся.

Первой мы расскажем мигрантскую историю гея Алекса Новака из Осиповичей. Пока мы готовили материал к публикации, наш герой получил третий отказ в шведском виде на жительство и теперь ему угрожает депортация. Алекс может обжаловать решение миграционной комиссии, если вскроются новые обстоятельства, существенные для его дела.

Молодой гей из белорусской провинции

Мне после 20, но до 30. Я не называю свой точный возраст — это мое правило в жизни, чтобы избежать стереотипов со стороны окружения.

Я из маленького белорусского города Осиповичи, жил в Минске, а потом переехал в Россию по нескольким причинам. Из-за моей сексуальной ориентации: у меня были проблемы и с призывом на службу в армию, и с преследованиями, от которых милиция не могла меня защитить.

Потому что нельзя быть красивым таким

Мой внешний вид и ориентация в Беларуси вызывали преследования и насмешки постоянно. Что на учебе, что просто на улице в городе. Когда ты проходишь мимо, а вслед тебе кричат «пидор, сдохни!» и все в этом духе.

Я долгое время работал, позиционировал себя как модель-андрогин, снимался в клипах. Внешность у меня не совсем стандартная, одеваюсь я не совсем стандартно. У меня нет такого, что это чисто мужские вещи, а это чисто женские. У меня длинные волосы, все вещи унисекс.

Я не носил платья, не носил каблуки на людях. Просто какие-то вытянутые свитера, розовый не яркий цвет.

И в этом корень всех проблем: люди видели меня и думали, что что-то не так.

От перемены мест сумма не изменяется

В Беларуси я не нашел возможности защититься от дискриминации, потому что я гей, и уехал в Россию. В России у меня тоже начали появляться те же проблемы, что и в Беларуси.

Ты пытаешься устроиться на работу, а тебя не берут только из-за твоего внешнего вида. Я пытался устроиться дизайнером, официантом, в клининг, на мытье посуды.

Работодатели говорили «мы вам позвоним» и не звонили или просто при виде меня на первом интервью с ходу заявляли «спасибо, вы нам не нужны», когда я даже слова не сказал, не представился.

Преследования

У меня несколько раз было такое в Минске. Вечером возвращаешься домой, а кому-то из посторонней компании не нравится мой внешний вид — и меня хотят избить, унизить.

Я обращался в милицию. Там спрашивали: а почему тебя хотят избить? Я отвечал: потому что я гей. Они говорят: «Все ясно, до свидания». Никто в милиции не хотел заводить никакого дела даже.

Свидания-подставы

Это были совершенно обычные прохожие, мужчины в составе компании. Я ходил в клубы, которые еще открыты были в Минске, «К3», например. Нас охрана клубов предупреждала, если кто-то чужой стоит и ждет. Мы тогда ждали безопасного момента, чтобы словить такси и уехать.

Угрозы в соцсетях были. Были подставы. Например, знакомишься с кем-то в ВК. Тебе пишут, что ты симпатичный парень, что ты нравишься. Приходишь на встречу, а тебя ловят и избивают, потому что «ты пидор».

Защититься от этого невозможно

Постоять за себя, защититься законом? Я не особо верю в действенность правовой системы Беларуси. Особенно в отношении ЛГБТ-людей. Её там и нет. Когда я в милицию ходил подавать заявления, их никто не брал.

Обращаться в высшие инстанции? Я не знал о таких возможностях вообще, а во-вторых, я старался быть один и избегать этих всех организаций, которые есть в Беларуси. Потому что и так жить мне было опасно: я не хотел через публичность привлекать к себе внимание.

Как решил сбежать в Швецию

В России у меня тоже начались преследования каких-то незнакомых людей. Они просто стояли под подъездом и ждали, когда я выйду. И я решил, что нужно что-то делать.

Еще до переезда наткнулся как-то на статью про однополую семью, там два парня хотели усыновить ребенка. И меня заинтересовала тема прав ЛГБТ. Я до этого не особо интересовался этим: старался вести скрытный образ жизни, хотя это никогда не помогало обезопасить себя. После этой статьи я задумался, что можно жить по-другому.

Поговорил со знакомыми, почитал в интернете про гей-френдли страны. В Швеции, например, усыновление разрешено, а я всегда хотел иметь возможность вырастить ребенка. На фоне всего этого я решил уехать в Швецию и просить убежище.

О том, чтобы собирать доказательства дискриминации, я не думал вообще. Я ни о чем не думал. Мне тогда жить не хотелось. Я не знал, что и как будет. Мне просто хотелось сбежать.

Новая жизнь политического беженца

Очень долгое время я не мог осознать, что происходит. Я подал прошение об убежище и месяца три просто не мог прийти в себя. Для меня было шоком, что я отдал все документы, попал в чужую страну.

Как только приехал и заявил, что я хочу податься на политическое убежище, я ждал 2 часа, когда ко мне выйдут на вводное интервью. Кратко рассказал свою историю, по телефону помогал переводчик.

Мне предложили жить в лагере для беженцев и сказали ждать.

Я поселился у знакомых.

Как там жить?

Миграционное управление выдает тебе карточку соискателя убежища с личными данными — это все твои документы, хотя позади карточки написано, что она не документ. Каждый месяц начисляется пособие 1830 крон. 70 крон в день на питание. Это очень маленькая сумма для Швеции. Прожить на эту сумму сложно. У меня есть право на работу, но это отдельная история.

Основное интервью было через 2 месяца после вводного. Там я рассказал обо всех проблемах. Первое решение было негативное. Миграционное управление написало, что у меня недостаточно сведений для получения вида на жительство и что они не верят в достоверность моих документов.

Страшно возвращаться

Сейчас у меня 3 негатива. После 3-х негативов — депортация. У меня есть адвокат из миграционного управления и на обжалование 2 недели.

Мне страшно. Страшно возвращаться обратно и переживать все заново.

За это время я успел завести друзей, начать новую жизнь. За эти полтора года я довольно хорошо обосновался. Я занимаюсь любимым делом. Хожу на встречи в ЛГБТ-организацию. Если меня депортируют в Беларусь, мне придется решать еще проблемы с армией.

Как я вижу свое будущее в Швеции

Фотограф, дизайнер, учитель (я по профессии преподаватель искусств) — могу пойти на любую из этих работ. Я хочу мужа, семью с ребенком. хочу иметь такие же права, что и все остальные люди.

Маленький совет политическим беженцам

Каждый соискатель убежища должен сотрудничать с миграционным управлением, полностью и детально рассказать миграционным властям о причинах, по которым он или она ищет убежище в другой стране. И, конечно, обязанность доказать эти факты лежит тоже на самом соискателе убежища. Это понимают не все соискатели сразу.