Евгений карповец большую часть жизни провел в Мозыре, но успел немного пожить в Минске и Речице. Сейчас ему 27, он остается открытым гомосексуалом, но причисляет себя к пансексуалам и сапиосексуалам. Он рассказал, как пытался завести отношения с девушкой, из-за чего так сложно строить длительные отношения с парнем и почему другие гомосексуалы считают его безумцем.
Я рос с мамой и сестрой. В сознательном возрасте отца у меня не было – с 1997 года у него начались постоянные разъезды, а еще через два года он ушел из семьи. Официальный развод произошел в 2003, и с тех пор я не поддерживаю с ним практически никакой связи. С сестрой я никогда не ладил, а с мамой перестал общаться, как только она узнала о моей гомосексуальности. Закончил Мозырский государственный политехнический колледж, потом какое-то время жил в Минске и работал подсобным рабочим. В 2013 году уехал в Речицу и провел там три года. Сейчас снова вернулся в родной город, но душа просится познавать новые широты, поэтому не знаю, насколько здесь задержусь.
«Ты позоришь семью»
Я придерживаюсь мнения американских ученых – человек не выбирает ориентацию, она от рождения. Некоторые ученые считают, что гомосексуализм передается по наследству и генетически заложен, я не исключаю и такого варианта. Вполне возможно, что в советское время родственникам приходилось скрывать гомосексуальность, кто знает. Сейчас другая эпоха, и я принимаю себя таким, какой есть. Причем всегда делаю упор не на понятие «открытый гей», а на определение «открытый человек». В первую очередь, нужно быть честным с самим собой. Мужчины начали серьезно привлекать меня лет в 16, именно тогда я увидел первое гей-порно.
Полностью же признал свою ориентацию только в 2011 году, когда поступал в БНТУ. В поезде из Мозыря я встретил одного человека, мы начали общаться, потом я посмотрел на его друзей в социальной сети и заметил, что большинство выглядит странно. В конце концов, набравшись смелости, в переписке с этим человеком я и обсудил свои чувства по отношению к парням. Был приятно удивлен, почувствовал поддержку и сразу получил ответ позитивного отношения к гомосексуалам с его стороны. Более того, он признался, что сам является таковым.
С папой мы не общаемся, но насколько я знаю, ему передают известия обо мне, и по крайней мере, он догадывается. А с мамой вышло случайно. Я ехал на первую встречу с парнем где-то через полгода после того, как полностью признал свою ориентацию,
Так она и узнала о моей ориентации. Как только сел в маршрутку, получил множество гневных посланий от нее и сестры из разряда «ты позоришь семью». Но мне было все равно. Тогда мир представлялся в розовом цвете, все выглядело замечательным только потому, что я признался. Мне казалось, что все вокруг изменится. Но от открытости в нашей стране явно не становится легче.
Скорее всего, мама догадывалась о происходящем, но боялась признать для себя, потому что до 21 года у меня вообще никого не было – ни парней, ни девушек. С мамой до сих пор очень напряженные отношения. Спасает только то, что у меня арендное жилье и я редко вижусь с ней, избегая конфликтных ситуаций. Конечно, я пытаюсь с ней подружиться, но чем дальше, тем больше закрываюсь. С сестрой тоже никогда не было просто. Она могла бы поддержать меня и сказать маме, мол, современный мир, от этого никуда не денешься (тем более, у нас небольшая разница в возрасте), но не сделала этого.
Интересный момент: в 2015 году она вышла замуж и рассказала мужу о моей гомосексуальности, на что он сказал: мне все равно, я нормально к этому отношусь. Но на свадьбу меня никто не пригласил: видимо, постеснялись.
Сейчас я не делю друзей, приятелей, да и врагов у меня нет. Все как-то собрались воедино, со всеми стараюсь общаться одинаково: если нужно – поддержку, помогу, поговорю. О моей ориентации знает практически весь круг общения, и ни одного осуждения от них в свой адрес я не слышал.
Девушки меня не привлекают, но я бы хотел шведскую семью МЖМ
В 14 лет у меня была попытка завести отношения с девушкой и отрицать активно проявляющуюся гомосексуальность. Помню, мы поцеловались и мне стало противно. Уже в том возрасте мне хотелось отношений, но не с сексуальной точки зрения, а потому что не хватало заботы. Когда я стал осознанным и открытым геем, у меня проскакивали мысли: лежу в постели и обнимаюсь с двумя девушками. Но от таких мыслей я получал только эстетическое удовольствие, возбуждение и страсть – нет. У меня вообще никогда не было секса с девушкой.
Самые долгие отношения с парнем длились три года. Я переехал в Речицу, снял квартиру и начал с ним жить. Хотя жить – понятие растяжимое. Он приходил ко мне на двое-трое суток, и часто только ради секса.
Совместной жизнью в полном смысле этого слова или серьезными отношениями это назвать нельзя, но у меня были другие представления, с большего все устраивало.
Как-то я пришел к его маме, ничего не подозревающей об ориентации сына. После этого он меня избил и разбил практически всю мебель в доме. Так и закончились наши отношения.
Сейчас я бы не полюбил этого человека, но я верю во внутреннюю связь. С августа 2016 года до февраля 2017 мы не общались, и в какой-то момент мне захотелось ему позвонить. Оказалось, что ровно девять дней назад у него умерла мама. Сейчас у нас отношения другого качества, мы просто общаемся. Он хочет секса, но я ставлю четкую грань между поддержкой и страстью. Да и я знаю этого человека – отношения не мешают ему спать с кем попало. Еще он позиционирует себя бисексуалом, но я ему не верю, он скрытый и демонстрирует себя на людях как натурал.
Недавно и у меня начала проявляться бисексуальность. Казалось, что в любви не везет, и я сделал вывод, что нужно попробовать какой-то более-менее «правильный» вариант для общества, реализоваться в «нормальном» понимании взаимоотношений. Но это все навязано давлением общества, проблемами со здоровьем, ну и как ни крути, продолжение рода для меня сейчас актуально как никогда. Я люблю детей и не исключаю вариант завести ребенка с девушкой, но в моем идеальном представлении отношений они выглядят как МЖМ. В этом треугольнике все должны быть равны, что-то вроде шведской семьи. Кстати, если посмотреть на то, что происходит в стране, да и вообще в мире – это экономически выгодно, т.е. два мужчины содержат одну женщину и друг друга.
Для меня самое важное в отношениях – доверие. Я вообще считаю, что практически все отношения заканчиваются выяснениями, кто хуже. И неважно, какая это пара: парень с парнем, парень с девушкой или девушка с девушкой. Сейчас у меня позиция такая: все гомосексуалы изменяют. Не нужно врать. Хочешь – изменяй, но не требуй верности и не вешай лапшу на уши, что я у тебя единственный и неповторимый.
Это вы, натуралы, говорите мне о морали?
С дискриминацией я столкнулся задолго до того, как пошел на работу. Запомнился случай из детского лагеря в семь лет. Мне очень понравился парень и на проходившем мероприятии я сказал, что он красивый, а окружающие начали говорить: «Ты что, гомик?!» Я не понимал, что такое «гомик», но разве можно говорить такое маленькому мальчику и строить предвзятое отношение из-за симпатии к человеку своего пола?
Работать я начал в 16 лет. Сразу после практики от техникума устроился подсобным рабочим. Но дискриминация и осуждения начались позже, когда я вернулся в Мозырь. Я рассказал одному водителю, что бисексуал. Он пообещал никому не говорить, но узнали все коллеги – и это вышло боком. Складывалось ощущение, что я первый в мире гомосексуал!
Бывало, я даже писал жалобы на некоторых начальников. А какой еще выход можно найти, когда я прихожу на работу, а коллега заявляет: «Что за дама к нам пришла?»
После распространения таких слухов были и другие случаи дискриминации. Всего один раз я опоздал на работу на шесть минут, а в табель записали 17. Конечно, я вежливо поинтересовался, в чем дело и почему некоторым вообще не записывают опоздания, а мне еще и завысили время почти в три раза. Мне ответили, что у них записывают опоздание и на три минуты. Когда я начал писать жалобы, начальник заявил, что никакого предвзятого отношения нет, «никакой дискриминации, ты что?».
А еще выступая в качестве делегата на профсоюзной конференции, я вынес предложение – выбирать молодых в профсоюзный комитет. Председатель подняла мужчин 40+ и с усмешкой в мой адрес начала говорить: «Посмотрите, какие молодые и красивые, мы их обязательно выберем».
Словом, после того, как я признался одному человеку на работе, на меня все начали смотреть косо.
Был случай, когда коллега мне сказал: «Ты лучше трахай женщин, получай удовольствие…». А я подумал: это вы, натуралы, говорите мне о вопросах морали? Вы же сами не готовы сказать себе, что гомосексуалы есть, никуда от них не деться. Потом я работал на стройке в Минске, и когда признался коллегам через полгода совместного труда, ко мне не было никаких претензий. Да, были небольшие дружеские подколы, но они не задевали. Я не могу сказать, что это связано именно с городом, но Минск – столица, в небольших городах гомосексуализм воспринимается сложнее.
В нашей стране есть не только внешняя, но и внутренняя гомофобия. Например, некоторым нравятся «геистые геи» (совсем женственные, нежные), но в большинстве своем даже самим геям такое поведение на людях непозволительно. В обществе их не воспринимают и считают неадекватными. О, ты такой, значит, у тебя что-то не так с головой. Если сослаться на американских ученых, то они действительно подтверждают отклонение психики у гомосексуалов, но эти отклонения как раз и вызваны давлением общества! Общество начинает давить – у геев откладывается в голове: может, со мной действительно что-то не так?
Мы не на Западе, у нас совершенно другой менталитет. Все боятся. Я достаточно темпераментный человек, и во мне есть что-то восточное – не могу молчать, эмоционально реагирую на такие вещи. Поэтому и делаю упор на открытость. Если ты готов развиваться, работать, вливаться в общество в полной мере, вносить вклад и общаться на равных с геями, лесбиянками, натуралами, то какая разница кто ты из них?
incognito man
Большая часть нашего общества смотрит на гомосексуалов, как на ущербных. Реальный выход я вижу в помощи нуждающимся от людей нетрадиционной ориентации. Другими словами, за счет помощи людям можно добиться условного права находиться здесь. Кстати, однажды я спас жизнь одному 14-летнему юноше, и какое-то время коллеги на меня смотрели более лояльно, хотя давно знали о моей ориентации. Юноша закинулся психотропами, а я заметил, что ему плохо. Я вызвал скорую, позже врачи сказали, что, когда его грузили в карету, он был в состоянии комы, еще пару часов – и смерть. Юноше повезло – он пролежал в реанимации только два дня и пришел в нормальное состояние.
В Беларуси встретить любовь невозможно
В Беларуси «принятие» происходит крайне медленно. Мне кажется, я тот безумец, который может что-то изменить. Но если приду и скажу – ребята, я живой и настоящий – изменится ли от таких слов отношение большинства сию минуту? Меня, например, ни разу не смущает, когда гомосексуалов называют гомиками и другими словами, но контекст и смысл сказанного не должны быть оскорбительными. Я вижу в этом некую тенденцию лояльности: не общества к геям, а геев к обществу.
Несмотря на то, что сообщество гомосексуалов закрыто, найти партнера не сложно. А вот построить отношения – другое дело. Как правило, геи любят худых или накаченных, толстые никому не нужны. По личному опыту я уже чувствую людей, по характеру, глазам, вижу отношение к себе. Даже в автобусе зачастую можно встретить человека и наверняка сказать, что он гей.
Само по себе внутреннее общение – очень закрытая тема. Для многих я неадекватный, потому что открытый. Раньше я был манерным и пытался скрыть ориентацию, сейчас я это убираю, потому что хочу показать внутренний стержень, считаю себя мужчиной и гну свою линию до конца. Не каждый может быть настолько открытым, как я, и тем более, вынести это на общественный суд. Конечно, под внутренним общением может подразумеваться вылазка в гей-клуб, но такого, чтобы собрать гей-компанию и отправиться в «бар для натуралов», нет.
Я вообще не верю, что в Беларуси можно встретить гомосексуальную любовь, по крайней мере, в ближайшие десятки лет. У наших людей такой менталитет, что найти человека близкого мне, с такими вопросами морали и требованиями (а я к себе очень требователен и, соответственно, у меня большие требования к партнеру), практически невозможно. Ведь я делаю упор не на гомосексуальность, а на открытость во всех отношениях. В каком-то смысле я могу отнести себя к пансексуалам и сапиосексуалам, но внутренне остаюсь гомосексуалом. Это своеобразная борьба с собой для удовлетворения общества, но это неправильно. Человек должен принимать себя только таким, какой он есть.
