Раздражающие мифы о квир родительстве
С тех пор, как у нас в семье появился ребенок, мы с женой начали свое удивительное путешествие в страну гендерных стереотипов. Ни каминг-аут, ни даже ЛГБТ+ активизм не погружал меня так глубоко в пучины патриархата, как поход в детскую поликлинику. Но самое смешное (нет), что я говорю не просто о «патриархатных мифах про материнство» – с ними меня давно и в большом объеме познакомил феминизм. Нырнув в родительство, будучи открытой лесбиянкой, я с удивлением обнаружила, что в ЛГБТ+ сообществе есть свой собственный «пул» стереотипов на эту тему. И что они точно так же построены на патриархате, бинарности и циснормативности.
Я собрала ТОП-3 своих «любимых» мифов о рождении и воспитании детей, которые сильно портят жизнь квир-семьям.
Миф 1: Дети в наших семьях «станут ЛГБТ+ людьми», потому что у них перед глазами нет другого примера отношений
Этот гомофобный стереотип любят использовать чиновники для оправдания дискриминационных законов. Сколько бы мы ни твердили им в ответ, что большинство ЛГБТ+ людей родились и выросли в семьях гетеросексуальных родителей, аргумент о пагубном влиянии «пропаганды» на несовершеннолетних людей все равно остается любимым у многих популистов.
Само представление, что дети «рождаются гетеросексуальными», как и идея, что они появляются исключительно у таких людей, это примеры гетеронормативной логики. Особенно нелепыми претензии выглядят в контексте того, что культура с самого детства буквально бомбардирует нас примерами подобных отношений. Им посвящены сказки, мультфильмы, песни, даже мифологические сюжеты, которые проходят в школе.
Зачастую в такой агрессивной «пропаганде» гетеросексуальности наши собственные семьи оказываются единственным примером других отношений, которые вообще видят наши дети. Например, чтобы наш ребенок мог прочесть сказку про семью, которая была бы похожа на его собственную, пришлось специально заказывать детскую книгу из другой страны. В то время как книги про семьи гетеросексуальных людей ему дарят с рождения в огромном количестве. При этом в большинстве детских книг про гетеросексуальные пары романтизируются токсичные и абьюзивные отношения. А возможность заказывать зарубежные книги для детей есть далеко не у всех.
Главная проблема – не в обилии гетеро-историй. И даже не в том, что потенциальная идентичность моего ребенка вообще является предметом спора и ожиданий посторонних – хотя признаюсь, меня как родителя, это пугает. Главная проблема этого стереотипа: гомосексуальность представлена в нем как «нежелательное последствие», которого следует избегать или опасаться по умолчанию. И в роли «нежелательного» социального феномена оказываемся мы сами.
Миф 2: Квир родительство – это осознанное родительство
Иногда собеседники, желая показать свою непредвзятость и поддержку, начинают сравнивать наши семьи с примерами очевидно токсичного или невовлеченного родительства. Например, мне часто доводилось слышать аргументы в стиле: «ну, у лесбиянок хотя бы точно желанный ребенок, в отличие от…». Чаще всего, когда этот аргумент используют гетеросексуальные люди, они даже не замечают, что устраивают для нас «соревнования в маргинальности». А мы, очевидно, должны порадоваться «победе» на фоне чужого неблагополучия.
Такая формулировка сама по себе не является поддерживающей, ведь она не оспаривает маргинальное положение ЛГБТ+ семей. Но, если копнуть глубже, стереотип об осознанном и экологичном родительстве в квир семьях связан с так называемым эффектом «inspiration porn» (англ. – порно для вдохновения). И этот эффект, усвоенный ЛГБТ+ людьми, способен нанести нашим семьям гораздо больший вред, чем неэтичные сравнения.
Из-за того, что гетеронормативная культура регулярно использует образы ЛГБТ+ людей в качестве плохого примера, мы часто чувствуем себя обязанными жить так, чтобы у гомофобов не было “оснований” к нам придраться. Это типичный пример того, как дискриминация создает инверсию ролей, перекладывая на жертву ответственность за насилие.
Гетеронормативная матрица использует образы “хороших ЛГБТ+ людей”, чтобы показать – мы заслуживаем уважения, только если стремимся приблизиться к нереалистичному образу идеальной цисгендерной и гетеросексуальной семьи. В этом смысле открытые квир-люди, которые решаются стать родителями, находятся под особым давлением, потому что их репродуктивный выбор часто рассматривается обществом как “попытка приблизиться к цисгетеронорме”. Ложное чувство социального принятия при этом может помешать попросить о помощи, даже если нам плохо. А ведь реальное родительство предоставляет очень много поводов чувствовать себя не в своей тарелке. С его выгоранием, послеродовой депрессией, собственными детскими травмами или особенностями, которыми может обладать ребенок.
Образ преодоления очень часто используют для описания “хороших” ЛГБТ-семей
Он — часть токсичной поддержки и нормирования. Например, очень популярна идея о том, что дети “достались квир людям с большим трудом”. И поэтому они не могут испытывать родительское выгорание или сталкиваться с трудностями в воспитательном процессе.
Когда несколько лет назад я рассказала в соцсетях, что мы с партнеркой ждем ребенка, то получила массу комментариев от людей из сообщества. Они искренне радовались за будущего малыша как за человека, у которого – по их мнению – не будет психологических травм. Даже понимая, что эти комментарии продиктованы искренним желанием друзей поддержать нас, я вижу серьезную опасность в том, что мы как сообщество неосознанно романтизируем образы квир-семей. Наделяем их теми чертами, которых, возможно, не хватало нашим собственным родительским семьям.
Миф 3: Дети в лесбийских семьях «страдают от отсутствия мужского воспитания»
Несколько лет назад мы с партнеркой поучаствовали в записи подкаста про лесбийское материнство. Ведущие предложили аудитории анонимную форму для вопросов. К моему удивлению, одним из первых задали вопрос: не будет ли наш ребенок травмирован «нехваткой отца» и «мужского воспитания». Особенно меня удивило, что вопрос был задан в аудитории ЛГБТ+ проекта. То есть среди людей, которым на собственном опыте не раз приходилось отстаивать перед обществом свою модель семьи или опровергать стереотипы о гендерных ролях. Это стало для меня очень наглядным примером того, как глубоко сидят в нас гетеронормативные стереотипы о родительстве.
В тот момент я впервые серьезно задумалась, как вообще можно считать свободным репродуктивный выбор, который мы делаем под таким давлением мифологического образа гетеросексуальной моногамной семьи. Я говорю мифологического, ведь он максимально далек от реальности – даже если мы вообще не будем брать в расчет ЛГБТ+ семьи.
Сегодня в Беларуси разводится более 70% гетеросексуальных пар. Не то, чтобы меня, как человека, который 14 лет живет в незарегистрированном однополом партнерстве, сильно беспокоила статистика чужих любовных лодок, разбитых о быт. Но вот, что любопытно: почти половина разводов «по странному совпадению» случается сразу после того, как в семье появляется ребенок. Учитывая, что в 9 из 10 случаев при разводе суды принимают решение о том, что дети должны проживать с матерью, получается странная картина. Выражение «расти без отца» давно должно было стать пустым значением. И, тем не менее, вопрос об «отце» стал самым популярным вопросом за всю историю нашего родительства, переплюнув даже тему про имя ребенка.
Пока чиновники с пеной у рта доказывают, что такие семьи, как моя, угрожают «традиционным ценностям», наиболее традиционная форма семьи для беларуских детей уже много лет – это «однополые семьи» из мам и бабушек.
Сама идея, что ребенку для гармоничного развития требуется непременно наблюдать за двумя гетеросексуальными людьми, не подтверждается никакими научными данными
Современные педагогические теории утверждают: чувство безопасности и доверия к миру у ребенка создает не гендерная идентичность «своих» взрослых, а их способность выполнять роль контейнера для детских переживаний и не угрожать ежечасно утратой привязанности. Если мы вспомним наше детство, то скорее всего обнаружим серьезный дефицит по обоим пунктам. Советское и постсоветское воспитание славилось запретом на выражение эмоций (кто помнит «не плачь», «не кричи» и даже «не смейся», поднимите руку) и угрозами «уйти/отдать/умереть» в случае, если мы не соответствуем социальному стандарту.
Стремление непременно расположить родительские функции на оси маскулинности-феминности – не более, чем порождение все той же патриархатной логики. Потому что она позволяет с самого детства закреплять у нас в головах социальные иерархии. В этом смысле квир родительство – это не столько любое родительство ЛГБТ+ людей, но скорее любые воспитательные стратегии, которые позволяют критиковать и опровергать идею «врожденного» неравенства. И если бы чиновники действительно были озабочены идеей защиты детей, квир-родительство давно бы стало позитивным педагогическим трендом.
* * *
Напоследок предлагаю краткий чек-лист, чтобы подумать, является ли твоя форма поддержки квир-родителей экологичной. Или на нее влияют гетеронормативные стереотипы.
1. Ты знаешь или делаешь предположение?
Постарайся не делать предположений о том, какую роль выполняют взрослые по отношению к ребенку, исходя из их местоимений. Если ты не знаешь доподлинно, называет ли человек себя «мамой» или «папой», не стоит настаивать на этих словах.
2. Что ответил на твои вопросы поисковик?
Из-за малой репрезентаций квир родительства, даже сами ЛГБТ+ люди часто мало знают о том, какие опции появления ребенка в семье доступны им в зависимости от целого ряда характеристик: страна проживания, гендер, состояние здоровья и экономическое положение и т.п.. Если тебе любопытно узнать о какой-то личной подробности, связанной с темой зачатия, юридического статуса, опекунства или паспортной информации, сперва попробуй найти ответы в поисковике – каждая семейная история индивидуальна. Иногда поддержка выражается не в вопросе, а в том, чтобы не заставлять людей заниматься информационным обслуживанием.
Милана Левицкая
***
HUKANNE — спецпроект Gpress про жизнь ЛБК-сообщества. Мы выросли в Беларуси и продолжаем говорить о своем опыте из разных состояний и точек на карте.
