Границы, которые мы (не) заслужили
Граница. Всего пару лет назад, услышав это слово, многие, наверное, вспомнили бы паспортный контроль в экспрессе «Минск-Вильнюс» или оживленный плацкарт куда-то в сторону украинского юга.
Кипяток в тяжелых советских подстаканниках, накрахмаленные полотенца с кантиком, молчаливых таможенников и «не перевезете ли блок сигарет?» от ушлого соседа. Сегодня череду ассоциаций дополняют реалии (за)границ новых стран, где многие из нас оказались после 2020: бюрократических, экзотических, но неизменно связанных с языками или традициями географий, которые мы часто… не выбирали.
Но есть границы, которые были и будут всегда, и хочется надеяться, что свободы выбора в их отношении у нас будет больше. Это психологические границы, за чьи пределы мы пускаем или нет других – границы, которые уважают или нарушают, доставляя немало неприятных переживаний.
В гуманитарных науках психологические границы описывают через понимание нами собственного «я» как отдельного от других.
Границы определяют возможности человека, его желания и отношения с людьми
И если к физическим границам относится тело, то психологические — это когнитивная, волевая и эмоциональная сферы, четко дающие понять: это моя комфортная территория, дальше – твои правила.
Не будет преувеличением сказать, что границы ЛГБТК+ людей – тот еще проходной двор. Причем, здесь я бы даже не искала культурных различий: как в Германии, так и в Беларуси можно легко наткнуться на человека, который непременно засунет в твою личную жизнь нос или задаст неуместный вопрос. И мне, признаюсь, на таких «любопытных Варвар» везло как утопленнику.
Первый эпизод вспоминается еще с середины 2000-х. Причем, вопреки возможным стереотипным предположениям, бестактность проявила молодая и как бы прогрессивная персона из творческой среды. «Ого, ты теперь встречаешься с девушкой! – нарочито небрежно отреагировала она, тут же добавив. – А сексом как именно вы занимаетесь?».
Годы спустя подобные перекосы я буду наблюдать еще неоднократно, каждый раз удивляясь, почему гетеросексуальные люди часто относятся к интимной жизни ЛГБТК+ как к сфере, полностью лишенной границ. Интимная жизнь тут же превращается в арену для сплетен и шуток, где попытки следовать общепринятым правилам коммуникации просто не работают. Если ты в паре с человеком своего пола, то просто обязан/а тут же поведать, как ты спишь, как испытываешь оргазм, как и когда собираешься решать детский вопрос и в курсе ли о твоем («странном») выборе близкие. Интересно, что в случае гетеросексуальных отношений, вежливым вопросом будет о партнере-мужчине, например будет такой: «О, а кем он работает? А откуда он?» То есть, лесбиянки и бисексуалки, выходит, не работают. Только секс, ничего личного.
И, кстати, о сексе. Нередко в средней возрастной категории европейских гетеросексуальных мужчин мне встречались люди, воспринимающие лесбиянок или бисексуалок как круглосуточно готовых к новым эротическим приключениям. Один почтенный голландец когда-то решил показать мне ЛГБТК-бары Амстердама и в каждом приставал с вопросом «ну скажи же, кто тебе нравится! Давайте я вас познакомлю!». Наличие на тот момент у меня партнера его, естественно, не смущало.
Вторая крайность в области психологических границ у ЛГБТК+ окружения – осознанное игнорирование. То есть выстраивание границ толщиной с Великую китайскую стену. И именно там, где тебе как раз, возможно, хотелось бы эмпатии и понимания. Общение при таком раскладе – игра в одни ворота: гетеросексуальный/ая собеседник/ца разрешает себе милый повседневный small talk и про мужа, и про ребенка, и про отношения, в то время как твой собственный вклад в коммуникацию – табу. Ты можешь быть в паре хоть пять, хоть сто пять лет, но если родственники или подруги комфортно строят свои патриархальные судьбы за сознательно возведенной («правильной! как у людей!») китайской стеной, твоя участь на посиделках – кивать, размешивая сахарок, и выслушивать на репите:
«Пойми же, я желаю тебе только счастья!»
До поры до времени, конечно, ибо дальше может сломаться терпение, и ничего не остается, как выстроить такую же стену в ответ.
А где-то между этими крайностями живет «нормальность» – слово, которое я, по правде, всегда отчаянно ненавидела. Однако, если отбросить ассоциации «нормы» со вневременной экономически удобной моделью “мужей-добытчиков” и “жен-борщеварок” и представить, что «норма» – это нечто гуманистически и очень базово универсальное: со здоровыми границами, эмпатичным участием и балансом между «уважать выбор других» и «любить себя», – то в самом желании к ней приблизиться ничего плохого нет.
Моя мечта о новой норме – это мир, где вопрос о гендерной идентичности не присутствует на повестке вообще, а коммуникация строится на профессиональных и досуговых интересах, общности ценностей и схожести/различии характера, юмора, привычек c комфортными для всех коммуникантов границами.
Я не знаю, успеем ли мы в полной мере ощутить на себе радости подобной нормы и станет ли вообще такая норма когда-то нормой, но знаю точно, что мы можем к ней стремиться
Сразу же принимая «человечность» себя и другого, признавая себя и другого одинаково важными/хрупкими/достойными интереса мы строим базу для уважительной коммуникации на равных – очерчиваем и принимаем границы, которые мы (хочется верить) заслужили. А принимая и уважая психологические границы себя и других, человек имеет хорошие шансы принимать и уважать и иные границы физического мира: общественных пространств, плацкартов с накрахмаленными полотенцами и чаем в металлических подстаканниках и… соседних государств, которые, как и люди, иногда просто хотят, чтобы их оставили в покое.
Ольга Бубич
***
HUKANNE — спецпроект Gpress про жизнь ЛБК-сообщества. Мы выросли в Беларуси и продолжаем говорить о своем опыте из разных состояний и точек на карте.
