Эксперимент: Как бритая голова ломает стереотипы о женственности
Редактор раздела «Красота» в журнале wonderzine Маша Ворслав на собственном опыте выяснила, как общество относится к обритым женщинам.
Несимпатично раскрывать карты с самого начала, но обрилась я нипочему. У меня не было нервного срыва, я не сменила круг общения, не пыталась — по крайней мере, сознательно — кому-то что-то доказать. Просто после съемок кино у меня остался триммер, виски, которые нужно периодически подбривать, и свободный вечер воскресенья. Несмотря на то, что я большое внимание уделяю внешности и наверняка расстроилась бы, в одночасье лишившись ресниц или бровей, меня почему-то не напугала перспектива остаться без волос — хотя всю свою жизнь я за ними тщательно ухаживала, и еще полтора года назад они достигали середины спины. Пара человек недавно сказали, что ждали, когда я действительно побреюсь полностью, — тем забавнее, что я этого не ожидала совсем.
Вокруг бритоголовых флёр отрицательный — за исключением разве буддизма и благородной борьбы с онкологией.
Многие девушки состригают или сбривают волосы символически. Нина Назарова, редактор «Афиши» рассказала мне, что побрилась в 19 лет после любовной драмы:
«Меня довольно бесцеремонно бросил молодой человек, с которым мы были вместе год и, как будто этого было мало, моментально завел интригу с девушкой, которую я считала своей близкой подругой и на плече у которой как раз оплакивала свои неудавшиеся отношения. Одним словом, я довольно сильно переживала, и, чтобы подвести символическую черту, а заодно доказать себе и миру, что яйца-то у меня ого-го, я и решилась на этот жест».
А Аня Губанова, прекрасная героиня нашей съемки про смоки совсем недавно отстригла каре до короткого ежика. «Решение возникло спонтанно. Пошутила, рассказывая подруге-стилисту о личном и про работу: „Ощущение сейчас, что единственный правильный вариант стрижки для меня — налысо“. Марина в ответ: „Постригу, не вопрос, тебе пойдет!“ Ну и вот. Получилось символично: хотелось встряски, перестать впустую рефлексировать и начать с чистого листа».
Анналы гугла с готовностью предоставляют обширную информацию о том, какую роль отсутствие волос имело в истории и какие коннотации я буквально взвалила себе на плечи. Увы, за исключением буддистов (хоть и на Далай-ламу теперь можно заточить зуб), исламских паломников и многочисленных акций поддержки болеющих алопецией или раком, вокруг бритоголовых флёр отрицательный. Это и напоминание о 90-х, и ассоциации с классовым строем, репрессиями и другими травмирующими явлениями.
Наказание в виде принудительного бритья, очень архаичный прием, имело место еще в древнем Китае. От других относительно легких публичных расправ его отличал долговременный эффект: жертва подвергалась унижению не только во время бритья, но и всё то время, пока волосы не отрастут до нормальной, принятой в обществе длины. Тут нельзя не вспомнить последний сезон «Игры престолов»: Серсее Ланнистер удается искупить свои грехи, только лишившись своих роскошных волос и пройдя без одежды через ненавидящую ее толпу. К слову, почти такая же сцена имела место полвека назад, только с реальными женщинами.
Головы обривали француженкам после Второй мировой, если их уличали в сексуальных связях с немецкими солдатами. Одной стрижкой наказание не ограничивалось: обнаженных женщин пускали строем по городу, предварительно заклеймив их лбы свастикой. При этом тех, кто с захватчиками сотрудничал, но не спал, так жестоко не наказывали и не закрывали для них возможность нормальной жизни после войны. Сторонники феминизма небезосновательно усматривают в этом отношение к женщине в поствоенном мире в целом: то, как она распоряжалось собой, могло нанести оскорбление общественности, а значит, ее тело ей не принадлежало.
↑ Жесткая документалка о публичном наказании женщин в поствоенной Франции
В гетеронормативном обществе едва ли есть более убедительный показатель женственности, чем роскошная грива.
Несмотря на то, что от любых телесных наказаний прогрессивные государства отказались, бритоголовых людей всё еще ассоциируют с преступниками. Дело даже не в братках и беспризорниках, а в том, что в негуманных условиях российских тюрем обритому заключенному элементарно легче поддерживать гигиену. Из этих же соображений бреют под машинку и солдат. Кроме того, у униформы мощный психологический аспект: армии нужны не личности, а дисциплина, и внешняя однородность помогает ее достичь.
В то же время бритая голова ассоциируется с радикальным протестом, во многом благодаря скинхедам. Важно понимать, что не все они похожи на банду головорезов из «Американской истории X», и чесать их под одну гребенку крайне ошибочно — название тех же «шарпеев» говорит само за себя (от англ. SHARP, «Скинхеды против расовых предрассудков»), а в идеологию антифашистов также вписывается борьба с гомофобией и сексизмом. Бритая голова может дистанцировать человека и безотносительно субкультуры, например, подростка вроде Деб из фильма «Магазин „Империя“», которая стремится выделиться и одновременно показать, на чём она вертела мнение сверстников.
К бритым женщинам вообще особенное отношение. В гетеронормативном обществе едва ли есть более убедительный показатель женственности (то есть «полноценности» девушки), чем роскошная грива, — в этом нас уверяет каждая реклама шампуня. Ценность женственности — отдельный вопрос, но раньше наголо обритым девушкам вообще ее не отвешивали. Сейчас у нас хотя бы есть Эмбер Роуз, которая не меняет прическу десять лет, а еще Деми Мур, Сигурни Уивер, Натали Портман и Шарлиз Терон. Эти четверо отхватили свои локоны не по велению сердца, а ради работы, но после съемок им надо было как-то продолжать быть не менее привлекательными и сексуальными, чем раньше. Они справились — и преподали урок разнообразия красоты широкой аудитории.
Особенно хорошо гендерная надстройка длинных женских волос прослеживается по фильму «Солдат Джейн». Именно волосы главной героини образуют водораздел между женским и мужским гендером, которые она примеряет на себя: после того как лейтенант О’Нил спешно бреется под машинку, она заручается одобрением сослуживцев, которые наконец-то увидели в ней достойного солдата (то, что лейтенант сдавала те же нормативы и вообще не отлынивала от тренировок, кажется им недостаточным). Такой поворот вдвойне неприятен: по логике сюжета мужчиной быть вроде как круче, а женщина без волос — не женщина.
Более прогрессивен и даже контрастен в этом плане вышедший через восемь лет «V — значит Вендетта». Его протагонистка тоже лишается волос, но не по своей воле — их ей сбривают. В отличие от О’Нил, Иви остается женщиной и с бобриком, но утрата волос причиняет ей страдания — в этом тоже можно усмотреть сакральную роль локонов, которая насаждается нам с детства.
Как всё это касается лично моей головы и тепло ли мне от этого, или холодно? «Завтра же куплю себе шапку», — думаю я каждый день, шагая по продуваемому всеми ветрами Патриаршему мосту. Спустя полторы недели после стрижки никакой шапки у меня, конечно, не появилось, и неожиданно суровый октябрь я переживаю с намотанным по самые глаза шерстяным шарфом. Мне всё еще холодно даже открывать холодильник, но других минусов бритоголовости я при всём желании найти не могу.
Дело даже не в удобстве, хотя оно почти безгранично. Фен, укладочные средства, расчески, резинки, маски для волос — весь этот скарб задвинут в дальний ящик и не отнимает кучу времени по утрам. Понятия bad hair day для меня теперь не существует, причитания подруг на сложность ухода за волосами я выслушиваю с невольно самодовольной ухмылкой, а фраза «ну, не, мне лень голову мыть» — лишь одна из десятка тупых шуток, которые я отпускаю каждый день. И да, в будущем мне не страшны любые эксперименты с волосами, потому что я знаю, что в любой момент могу их сбрить и это будет хорошо.
Больше этого мне нравится то, что общаться стало намного проще. Даже не потому, что собеседники теперь смущаются меня так же, как я их. Когда ты с первых секунд невербально сообщаешь, что, да, ты немного странный и знаешь об этом, тебе самому становится легче: больше не нужно думать, как бы пояснее преподнести себя и извиниться за будущие неловкости. Более того, я наконец-то стала выглядеть старше и поэтому перестала переживать, что меня принимают за несмышленого олененочка (эйджизм мой грех мой), — потому что ну какой я олененочек c таким выражением лица.
Шинейд О’Коннор сбрила волосы потому, что в 90-е быть хорошенькой женщиной было просто опасно, так что странный по общим меркам внешний вид — отличный фильтр и даже щит. Мне никогда не было так спокойно ходить по темным улицам, как сейчас, когда в глазах среднестатистического россиянина я не женственна, а значит, не женщина. То, что на меня теперь боязливо косятся на улице, мне нравится намного больше непрошеных комплиментов от незнакомцев, но сказать, что первое время я совсем не беспокоилась об «утраченной» женственности и привлекательности, было бы неправдой.
Пара человек в Tinder попытались узнать, действительно ли «лысые огонь в постели».
Я не могла привыкнуть к своей прическе почти неделю; именно на ней меня впервые в жизни занесло в гей-клуб.
Забавно, конечно, что я оказалась там с уже бритой головой — ведь именно так в представлении многих людей выглядит архетипичная лесбиянка. Клуб, кажется, был мужским, и никто ко мне не приставал даже с разговорами, но после этого похода я задумалась, как много людей будет считать, что с моей сексуальной ориентацией им всё яснее, чем мне.
Чтобы это выяснить, я восстановила тиндер, удалив оттуда все фотографии с длинными волосами. Просвайпив наобум человек двести (и мужчин, и женщин), я неожиданно получила около сотни совпадений, из которых всего пара человек попытались узнать, действительно ли «лысые огонь в постели», но про ориентацию никто не спросил. Тиндер, конечно, ненадежный индикатор общественных настроений, но мнение о деликатности незнакомых людей и их толерантности у меня стало немного выше.
К концу этого нехитрого эксперимента всё встало на свои места. Сам тиндер тут большой роли не сыграл, просто я наконец переварила все перемены. Я не переживаю по поводу того, что выгляжу странно, — гораздо больше меня беспокоит желание незнакомых людей погладить меня по голове (беременные, i feel you) или выяснить подробности моего предполагаемого нервного срыва — история Бритни, видно, всё еще не дает людям покоя.
Я выяснила, что с бритой головой можно не краситься, потому что черты лица и так выделяются. А можно краситься еще ярче. С ней, кажется, можно делать вообще всё, потому что если уж ты решилась показать маме свой просвечивающий через миллиметровую щетину череп, то больше не страшно уже ничего, совсем.
