Гомофобия: сделано в Европе. Как Восток и Запад поменялись местами в своем отношении к гомосексуальности
Мы уже писали о том, что на Руси прежде вполне нормально относились к однополым отношениям. Да, православная церковь считала блуд грехом. Но было всё равно, блуд это с мужчиной или женщиной. То есть, в те времена православная церковь действовала более толерантно, нежели церковь католическая.
И только к 18 веку начались гомофобные изменения. Сперва Пётр Первый скопировал немецкий кодекс, где за гомосексуальные связи карали жёстко, сожжением на костре. Правда, потом заменили казнь на ссылку и лишение имущества. Но эта «петровская статья» касалась только военнослужащих.
Но во времена Николая Первого всё изменилось. Он ввёл новый уголовный кодекс, где была статья за гомосексуальные отношения. Статья эта касалась не только военнослужащих, но и вообще всех граждан Российской империи. Николай Первый скопировал этот уголовный кодекс с немецких законов. Но даже и тогда статья эта применялась крайне избирательно, некоторые государственные мужи вполне себе были открытыми геями, но к ним закон не применялся вовсе.
До этих «копирований с Запада» ярой гомофобии на Руси не наблюдалось. А как дело обстояло в восточных странах?
В журнале НОЖ вышла замечательная статья о том, как гомофобия проникала в исламский мир. Публикуем начало статьи.
Сегодня защита прав ЛГБТ считается частью прогрессивной политики Запада, тогда как исламский мир предстает в массовом воображении дикими землями, где господствуют жестокость и гомофобия. Однако еще пару веков назад ситуация была обратной: на Западе гомосексуальность считалась преступлением, а в остальном мире к ней относились довольно безразлично. Это европейцы распространили гомофобию повсеместно, а фундаменталисты восприняли европейский импорт как собственную традицию.
В 1916 году британская полиция арестовала ирландского националиста Роджера Кейсмента. Незадолго до этого он договорился с правительством Германии, находившейся в тот момент в состоянии войны с Британией, о поставке оружия для ирландского восстания. Однако британцы перехватили немецкие военные сообщения, так что судно с оружием не достигло берегов Ирландии, а Кейсменту было предъявлено обвинение в измене. Это дело получило широкий резонанс, за Кейсмента вступились многие британские интеллектуалы. Дело в том, что вопрос независимости Ирландии уже давно разделял британское общество. К тому же Кейсмент долгое время работал британским послом, расследовавшим преступления колониальных администраций в Конго и Перу, и за него вступились многие из тех, кто знали его по этой работе, например Артур Конан Дойл и Бернард Шоу.
Дело во многом решила публикация «Черных тетрадей» Кейсмента.
В них он подробно описывал свои сексуальные приключения в посещенных колониях. Проблема заключалась в том, что приключения были исключительно гомосексуальны — для европейцев начала ХХ века это стало скандалом.
Некоторые полагали его гомосексуальность не менее ужасной, чем сам факт измены. Ирландцы считали, что британцы подделали тетради, чтобы его опорочить. Тем не менее раскрытие тетрадей ослабило его поддержку — и Кейсмента казнили.
Роджер Кейсмент был не единственным, чья сексуальность не вписывалась в европейские гендерные нормы того времени, пытающимся сбежать от скуки буржуазной жизни и викторианской морали на «загадочный и дикий Восток». С началом колониальной эпохи путешествие туда в поиске сексуальных приключений стало модным среди европейских аристократов. Романист Эдвард Морган Форстер посвятил книгу «Путешествие в Индию» местному жителю, в которого был влюблен во время путешествия туда. Его друг, археолог Лоуренс Аравийский, занимавшийся разведывательной деятельностью на территории Турции во время археологических экспедиций и готовивший арабское восстание против Османской империи во время Первой мировой войны, предположительно, состоял в отношениях с арабским юношей, с которым встретился на раскопках в Северной Сирии.
Французский писатель Андре Жид осознал свою гомосексуальность после путешествия в Алжир. Гомосексуальные приключения в колониях, вероятно, были у немецкого путешественника Александра фон Гумбольдта и русского географа Николая Пржевальского.
Для гетеросексуалов привлекательность колоний обуславливалась во многом тем, что там они могли многое себе позволить, потому что находились в чуждой среде как завоеватели. Права местных жителей мало волновали колониальные власти, а сами местные жители не знали европейской морали, поэтому не могли осудить путешественников, да и их осуждение ничего не значило для европейцев. К тому же сами местные жители не вписывались в европейские стандарты: в некоторых странах возраст сексуального согласия был гораздо ниже, чем в Европе, в других жители носили гораздо меньше одежды.
Это позволяло таким путешественникам, как Поль Гоген, ездить в колонии, вступать там в отношения с несовершеннолетними девушками, рисовать порнографические по стандартам того времени изображения местных женщин, возвращаться на родину и продавать их как экзотику, изображающую «благородных дикарей» и их единение с природой, не будучи осужденными за всё это. Напротив, многим такие путешествия приносили славу и деньги, и на них зачастую даже не приходилось тратиться, потому что государство готово было спонсировать их как исследовательские миссии.
У гомосексуалов ко всем этим мотивам добавлялся еще и тот факт, что почти во всей Европе гомосексуальность если не была криминализована, то как минимум крайне осуждалась, а те, кто были в ней уличены, подвергались насмешкам и остракизму. Например, несмотря на то, что послереволюционная Франция первой из европейских стран декриминализовала гомосексуальность благодаря секуляризации законодательства, преследование гомосексуалов здесь не прекратилось.
Полиция продолжала арестовывать тех, кто был уличен в однополых связях и трансвестизме. Просто теперь они осуждались не за преступление против бога, а за нарушение общественного порядка и противоестественные деяния.
Поэтому неудивительно, что, несмотря на отсутствие антигомосексуального законодательства в самой Франции, в каждой третьей ее бывшей колонии после освобождения от метрополии оно появилось. В то же время почти повсюду за пределами Европы однополые отношения и гендерный нонконформизм были частью нормы.
Гомосексуальность и ислам
В исламских странах отношение к гомосексуальным связям было схоже с таковым в античной Греции и Риме (что неудивительно с учетом того факта, что в эллинистическую эпоху они принадлежали к единому культурному пространству), так что романтические отношения взрослых мужчин с юношами ценились едва ли не больше отношений с женщинами. В Коране гомосексуальность осуждается на основе трактовки той же истории про Лота и Содом, что и в христианстве и иудаизме (хотя многие современные исследователи указывают, что и в ней осуждается вовсе не гомосексуальность). Однако в нем нигде не указано, какое наказание должно налагаться за этот грех. Более того, некоторые хадисы (изречения, приписываемые пророку) предостерегают от увлечения красотой безбородых юношей, потому что их взгляд может быть более соблазнительным, чем взгляд гурий (девственниц, ожидающих праведников в раю).
Несмотря на то, что гомосексуальные отношения были криминализованы в большинстве исламских стран, случаи наказания за них оставались крайне редки. Практически все такие случаи, о которых известно, были связаны с однополыми изнасилованиями или вопиющими нарушениями общественного порядка.
Чтобы наказать кого-либо за гомосексуальный акт, требовалось, чтобы его свидетелями стали по крайней мере четыре уважаемых в исламской общине человека, что делало судебные процессы по таким делам практически невозможными.
Побывавший в Париже в XIX веке египетский мыслитель Рифаа ат-Тахтави удивлялся тому, что европейцы испытывают такое отвращение к гомосексуальности, что, когда переводят арабскую любовную поэзию, почти половина которой обращена к прекрасным юношам, а не к женщинам, вынуждены заменять мужской род на женский. Посетивший Османскую империю в XVI веке Бернадетто Ромберти рассказывал, что во дворце султана под охраной евнухов живут сотни проданных в рабство и захваченных на войне юношей. Известно о мужских гаремах, открыто державшихся во дворцах правителей аль-Мутамида, Хишама II, Абд ар-Рахмана III, аль-Хакама II, правивших в IX–XII веках. Во многих музыкальных труппах были молодые танцоры — бача-бази или кучеки, обычно исполнявшие танцы в женском образе, их можно было купить для сексуального удовлетворения.
Хотя многие мыслители исламского мира считали содомию грехом, большинство из них искренне не верили, что просто влюбиться в мальчика или выразить эту любовь через стихи — грех.
Поэтому, например, ничто не мешало египетскому религиозному мыслителю и поэту Абдулле аль-Шабрави, который в XVIII веке на протяжении 30 лет был ректором Университета аль-Азахар, самого престижного учебного заведения в арабском мире, писать любовные стихи, адресованные к безбородому юноше по имени Ибрахим.
В светском же обществе желание мужчины заниматься сексом с юношей считалось совершенно понятным и даже оправданным.
Читать полностью в журнале НОЖ.
Читайте также: «Геев на Руси не было!» Ложный стереотип или правда?…
