Геи и лесбиянки в императорской России. Была ли свободной любовь при Николае II

В современной России вырезают сексуальные сцены из фильмов о геях, срывают проведение ЛГБТ-фестивалей, а перед президентскими выборами выпускают ролики про «геев на передержке». О том, как к гомосексуальности относились в Российской империи (спойлер: лучше, чем сегодня), специально для «Сноба» написал ведущий подкаста «Закат империи» Андрей Аксенов

Геи в императорской семье

Запись от 19 апреля 1904 года в дневнике великого князя Константина Константиновича (двоюродного дяди Николая II):

«На душе у меня опять нехорошо, снова преследуют грешные помыслы, воспоминания и желания. Мечтаю сходить в бани на Мойке или велеть затопить баню дома, представляю себе знакомых банщиков — Алексея Фролова и особенно Сергея Сыроежкина. Вожделения мои всегда относились к простым мужикам (вот он — снобизм), вне их круга я не искал и не находил участников греха. Когда заговорит страсть, умолкают доводы совести, добродетели, благоразумия».

По завещанию великого князя, дневник должен был быть опубликован через 90 лет после его смерти. Это случилось в 1994 году. Во многих записях Константин Константинович подробно делится своими переживаниями. Как многие гомосексуалы того времени, он считал свое влечение противоестественным, называл грехом и болезнью и старался бороться со своей страстью:

«Было время, и довольно продолжительное, что я почти победил его, от конца 1893-го до 1900-го. Но с тех пор, и в особенности с апреля текущего года <…>, опять поскользнулся и покатился и до сих пор качусь, как по наклонной плоскости, все ниже и ниже».

При этом великий князь Константин Константинович был женат и имел девятерых детей. Впрочем, в то время брак считался обязательным независимо от желаний и природных склонностей мужа или жены: любить супруга, как и жить вместе, было необязательно.

Константин Константинович — не единственный гомосексуал в императорской семье: геем был и дядя Николая II, Сергей Александрович. Он, в отличие от Константина Константиновича, занимал весьма высокое положение — был московским генерал-губернатором, женатым на родной сестре императрицы, командовал лейб-гвардии Преображенским полком. О гомосексуальных связях главы Москвы знали в высшем свете, его брат император Александр III писал своей жене: «Как жаль, что Элла и Сергей не могут иметь детей».

Генеральша Богданович в своих знаменитых дневниках писала о нем так:

«Дорофеева Ш., царскосельская жительница, говорила, что там известно, что Сергей Александрович живет со своим адъютантом Мартыновым, что жене предлагал не раз выбрать себе мужа из окружающих ее людей. Она видела газету иностранную, где было напечатано, что приехал в Париж le grand duc Serge avec sa maitresse (великий князь Сергей с любовником. — Прим. ред.). Вот, подумаешь, какие скандалы!»

Поскольку Сергей Александрович дневников не оставил, мы не знаем, считал ли он свою ориентацию проблемой, но, судя по образу его жизни, вовсе нет. Он жалел свою жену, предлагая ей найти любовника для утешения, но Елизавета Федоровна выбрала другое. Сестра императрицы, немецкая принцесса-протестантка, стала ревностной сторонницей православия и основала впоследствии Марфо-Мариинскую обитель, и даже есть некоторые свидетельства, что в медицинской карте княгини стояла запись virgo, то есть она была девственницей.

Николай II и его жена жалели бездетных родственников, поэтому передали Сергею и Элле на воспитание племянников, Дмитрия Павловича и Марию Павловну. Их отец, Павел Александрович, потерял расположение императора и был лишен родительских прав — в свое время брат царя публично пошел поперек традиций и приличий: после смерти первой жены он женился на разведенной женщине. С точки зрения императора приемный отец-гей был гораздо приличнее и надежнее, чем родной отец, женившийся на женщине в разводе.

Мастурбация за 30 копеек

На рубеже веков гомосексуальность в высшем свете никого не удивляла. Такие связи считались неестественными и порочными, но относились к ним снисходительно. Депутат Госдумы Обнинский так писал об этом:

«Позорному пороку предавались и многие известные люди Петербурга, актеры, писатели, музыканты, великие князья. Имена их были у всех на устах, многие афишировали свой образ жизни. <…> Курьезно было и то, что пороком страдали не все полки гвардии. В то время, например, когда преображенцы предавались ему, вместе со своим командиром, чуть ли не поголовно, лейб-гусары отличались естественностью в своих привязанностях».

Самым простым способом найти партнера в то время было пойти в одну из специализированных бань. После революции 1905 года некоторые из таких заведений превратились в настоящие бордели — их называли «банями» только для прикрытия. Работу знаменитых «Знаменских» бань описал журналист Владимир Руадзе:

«Едва вы проникнете в эту “обитель”, как навстречу к вам утиной походкой движется массивная фигура знаменитого в гомосексуальной секте банщика Гаврилы. Гаврила — тучный мужчина лет 40–45 с отталкивающим неприятным лицом и угодливым, заглядывающим вам в душу взглядом. Этот “господин” с места не постесняется предложить вам свои “услуги” или другого. <…> Гаврило принесет вам альбом с фотографи­ческими карточками, где все эти гомосексуальные Фрины и Аспазии изображены прифранченные и накрашенные, некоторые даже в женских нарядах. <…> Вот вы показываете на одного из “малых сих”, изображенных в альбоме, и через минут пять “оригинал” в вашем распоряжении. Тут же попутно сообщается цена».

В Петербурге было несколько мест, где можно было в определенные дни недели найти мужчину на ночь: набережная Фонтанки, Таврический сад и Зоологический сад. В эти места ходили подзаработать гимназисты, кадеты, солдаты, гвардейцы и казаки.

Простые русские мужики из деревни со своими патриархальными нравами, конечно, удивлялись и поражались царившему разврату, но в их сознании для гомосексуальности не было сложившейся концепции и, соответственно, твердого предубеждения. Ни в деревенской культуре, ни в земских школах, ни в церкви они не встречались с этим явлением. Когда простые люди сталкивались в городе с предложениями однополого секса, они продолжали выполнять роль, к которой были привычны: слуги или подчиненного. Таким образом, для обеспеченного горожанина найти себе мужчину за деньги не представляло труда — есть множества свидетельств о гомосексуалах-купцах, юристах, священниках, разночинцах. Некоторые заносили такие встречи в свои дневники. Так, например, московский купец Медведев писал:

«С некоторого времени завязалась во мне страсть выбирать извозчиков помоложе, с которыми трунишь дорогою; а сам норовишь околесницею воспользоваться взаимною онаниею [мастурбацией]. Что почти всегда с помощью полтинника или 30 копеек удается, а то были и такие, что за удовольствие так соглашаются. Вот до 5 раз в том месяце».

Несмотря на терпимое отношение к гомосексуальным связям, юридически они считались тяжким уголовным преступлением, за которое полагалась каторга. Правоприменительная практика при этом показывает, что статья эта использовалась крайне редко. Например, в 1910 году по ней был оправдан 61 человек, а осуждены — 68.

«Первый великий гомосексуал»

Гомосексуальные связи в большей степени были распространены в артистической среде. В 1906 году вышла гомоэротическая повесть Михаила Кузмина «Крылья». Напечатана она была в модном журнале «Весы», и ажиотаж от публикации был настолько большим, что номер пришлось допечатывать. Вокруг беспорядочной жизни Кузмина всегда ходило много слухов: он имел роман с художником Сомовым, затем с другим художником, Сергеем Судейкиным. Когда Судейкин женился на артистке Ольге Глебовой, следующей страстью Кузмина стал юный гусар Всеволод Князев. «Иной раз слышно было, как прекрасно звенят гусарские шпоры по коридору в направлении его комнаты», — вспоминали соседи Кузмина. Гусар же был влюблен в жену предыдущего любовника Кузмина — Ольгу Глебову-Судейкину и, в конце концов, застрелился от несчастной любви. Cама Глебова-Судейкина долгое время жила с Анной Ахматовой и музыкантом Артуром Лурье. Об этих сложных взаимоотношениях Анна Ахматова упоминала в своей крайне иносказательной «Поэме без героя», написанной в 1940 году.

Гомосексуалом был поэт Николай Клюев, близкий друг Сергея Есенина. Клюев считал гомосексуальность высшим, ангельским видом любви, с которым не может сравниться любовь между мужчиной и женщиной. Он писал своему молодому любовнику Анатолию Кравченко: «На этой вершине человеческого чувства, подобно облакам, задевающим двуединый Арарат, небесное клубится над дольним, земным. И этот закон неизбежен». Анатолий Кравченко впоследствии стал знаменитым советским художником, лауреатом Сталинской премии, писал и Ленина, и Сталина, и Хрущева, и Гагарина.

Но, пожалуй, самым известным гомосексуалом николаевской эпохи считается Сергей Павлович Дягилев, арт-продюсер, раскрывший миру тончайшую сексуальность русского балета. Первой большой любовью Дягилева был его двоюродный брат Дмитрий Философов, молодой одухотворенный человек с тонкими чертами лица. Братья вместе основали журнал «Мир искусства», путешествовали по Италии, но на Дмитрия положила взгляд поэтесса Зинаида Гиппиус, язвительная и весьма активная. Зинаида отбила Дмитрия Философова у его брата, впрочем, сам Дмитрий, кажется, больше заинтересовался мужем Зинаиды, поэтом Дмитрием Мережковским. В следующие годы они — Философов, Гиппиус и Мережковский — организовали «троебратство», мистический союз, занимавшийся «строительством новой церкви». Они хотели объединить язычество и христианство, которое, как казалось, находится в кризисе, и писали «третий завет».

Следующим любовником Дягилева стал танцовщик Вацлав Нижинский. До знакомства с Сергеем Павловичем он считался заурядным артистом, но в «Русских сезонах» блистал, как никто другой, и заслужил мировую славу. Нижинский отличался нервным и порывистым характером. Во время гастролей в Южную Америку он, неожиданно для всех, сделал предложение балерине Ромоле Пульски, после чего разъяренный Дягилев выгнал обоих из труппы. Нижинский несколько лет спустя сошел с ума.

Третий любовник Дягилева — Леонид Мясин, танцовщик, ставший впоследствии балетным постановщиком и первым учеником основателя «Русских сезонов». По словам композитора Николая Набокова, Дягилев был «первым великим гомосексуалом, заявившим о себе и признанным обществом».

«Подруги»

Если отношения между мужчинами вызывали в обществе осуждение и неприятие, то женскую гомосексуальность практически не замечали, в том числе поэтому мы знаем о знаменитых лесбийских парах гораздо меньше. Это отражалось и в уголовном праве: если отношения между мужчинами карались законом, то аналогичные отношения между женщинами в законодательстве даже не упоминались.

Одной из самых известных лесбиянок была Вера Гедройц — одна из первых в России женщин-хирургов и одна из первых женщин в мире, получивших докторскую степень. Она считала революцию неизбежной и, будучи студенткой, ходила на антиправительственные демонстрации, а когда началась Русско-японская война, поехала на фронт. После окончания войны Вера Гедройц работала в Царскосельском дворцовом госпитале. Во время Первой мировой императрица и ее дочери работали медицинскими сестрами под непосредственным руководством Гедройц.

Она была высокой и физически сильной, говорила низким голосом, много курила, играла на бильярде, ездила верхом, одевалась в мужской костюм с галстуком и шляпой, могла говорить о себе в мужском роде. Жила Гедройц с графиней Марией Нирод в Киеве, где вплоть до 1931 года продолжала практику, не скрывая своих отношений.

Больше всего известно о связи Софии Парнок и Марины Цветаевой. Парнок осознала свою гомосексуальность, будучи в браке с писателем Владимиром Волькенштейном. Разобравшись в себе, она связывала себя отношениями только с женщинами. В 1914 году Парнок познакомилась с молодой поэтессой Цветаевой, которая на тот момент была в браке. Их отношения, сложные и не всегда гладкие, продолжались два года. Марина посвятила Софии цикл стихов «Подруга»:

 

 

Сама Марина, несмотря на болезненный разрыв с Софией, писала позже об этом опыте так:

«Любить только женщин (женщине) или только мужчин (мужчине), заведомо исключая обычное обратное, — какая жуть! А только женщин (мужчине) или только мужчин (женщине), заведомо исключая необычное родное, — какая скука!»

Источник: snob.ru