Чиновники заставили транс-мужчину отказаться от перехода
История Марата – это история о столкновении с нечеловеческой бюрократией и дискриминацией. Он осуществил переход в 2022 году, успешно социализировался, работал, пользовался поддержкой семьи и знакомых. Тем более неожиданными стали для него события, о которых Марат решился рассказать только сейчас, через полгода после вынужденного отъезда из Беларуси.
Мать — это вам не отец: проблемы начинаются
— Первая моя комиссия состоялась в 2022 году, мне дали разрешение на смену документов. Параллельно с осуществлением перехода в Беларуси, я получил диагноз F64 в России, что дало возможность обратился к российскому эндокринологу для назначения гормональной терапии. Через полгода, когда я уже начал выглядеть маскулинно, я поменял паспорт и написал заявление о замене информации в свидетельствах о рождении моих четырех детей.
В ЗАГСе, куда я обратился, сказали, что менять мои данные в свидетельствах детей не будут. Я настаивал, сотрудники ЗАГСа тянули время, согласовывали что-то с Минюстом, но в итоге выдали мне большое, на трех листах, заключение об отказе в изменении данных. Если кратко, там было написано, что, по беларусскому законодательству, «мать» — это женщина, выполняющая родительские функции по отношению к ребенку», поэтому они не могут внести в данную графу мужские данные.
Я был намерен обжаловать это решение в судебном порядке: хотел сделать генетический тест и получить справку о том, что я имею две Х-хромосомы и являюсь биологической материю своих детей. С этой справкой я мог бы обратиться в суд и добиться-таки решения об изменении информации в свидетельствах о рождении. Сделать это я не успел, потому что начались проблемы посерьезнее…
Несуществующий психолог обвиняет в насилии. Борьба со школой
После перехода я и дети переехали в новую квартиру, дети пошли в другую школу – мне хотелось начать все с чистого листа.
В новой школе понятия не имели, как оформить сведения о родителях в личных делах детей. Второй родитель не лишен родительских прав, он свою строку «отец» занимает, а что со мной делать – никто не знал. В итоге внесли женские данные.
Однако не успели дети еще освоится в новой школе, как в сентябре прошлого года со мной связалась школьная администрация, и сообщили, что они получили «бумагу» о том, что мои дети подвергаются насилию в семье. Якобы они, отдыхая летом в лагере, сообщили об этом психологу.
Никогда у нас в семье никакого насилия по отношению к детям не было. Я начал разбираться. Имя психолога мне не назвали, сказали только, что дети нашли в психологе родственную душу и открылись ему. Хотя мой старший сын имеет диагноз «аутизм», ему требовались консультации психолога, но он жаловался, что в лагере этого специалиста не было.
В отношении нашей семьи началось социальное расследование. К нам домой потянулись разные комиссии, за три месяца они приходили шесть раз: из школы, из соцзащиты, пожарные… Некоторые – по два раза.
Проверяющие могли без предупреждения прийти в середине рабочего дня и требовать, чтобы я в течение 15 минут прибыл домой. Однажды их неожиданный приход совпал с моим визитом к врачу, и чиновники потребовали взять в поликлинике справку о том, что я действительно отсутствовал дома по уважительной причине. Но это было только началом.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал!
ЛГБТК-миграция. Большой путеводитель по переезду в безопасную страну
