История транс-девушки, уехавшей из Беларуси
Диана живёт во Франции уже три месяца, но воспоминания о пережитом в беларусском РУВД всё ещё не отпускают её.
В интервью TG House она рассказала свою историю — о преследованиях, которые заставили её уехать из Беларуси, чтобы жить без страха и и чувствовать себя в безопасности.
В Беларуси за видимым порядком скрывается атмосфера страха и насилия. Силовики действуют безнаказанно — это затрагивает всех, но особенно уязвимы те, кто не вписывается в их «нормы». Среди ЛГБТК+ сообщества транс-персоны — одни из тех, кто подвергается наибольшему риску. Их пытаются заставить замолчать, подчиниться, исчезнуть.
– Диана, когда ты впервые почувствовала, что в Беларуси становится небезопасно?
– После протестов 2020 года ситуация постепенно ухудшалась. Начали закрываться пространства, где собиралось лояльное комьюнити, и я говорю не только о ЛГБТК+ клубах и кафе. Многие прогрессивно мыслящие люди были вынуждены уехать, и места, где можно было свободно общаться с принимающими и толерантными людьми, потеряли своих завсегдатаев и закрылись.
Росло негативное внимание правоохранительных органов к ЛГБТК+ персонам, нагнеталась атмосфера страха и давления. Это пристальное внимание коснулось и меня лично.
Поначалу меня стали вызывать на так называемые профилактические беседы, которые больше напоминали допросы с целью выведать информацию о жизни ЛГБТК+ сообщества, личных связях и встречах. Я старалась уклоняться от ответов, отнекивалась, говорила, что мне ничего не известно.
В прошлом году ситуация обострилась: в моей квартире прошли обыски, которые проводились без предъявления документов и составления протокола, все явно было направлено на психологическое давление. Пытались, видимо, сфабриковать против меня уголовное дело о распространении порнографии.
Эти показательные обыски проводились трижды: врывались к нам в квартиру рано утром, когда мы с парнем еще спали, или поздно вечером, словно желая застать врасплох и посеять панику. Переворачивали вещи, досматривали всю нашу технику. Каждый раз меня демонстративно заковывали в наручники. Но так ничего и не нашли.
– А как общество относилось к тебе ранее, до 20-го года? Ты ведь не скрывала, что ты – транс-персона?
– Я бы не сказала, что подвергалась давлению со стороны общества. Люди относились ко мне нормально, многие даже не догадывались, что я не являюсь цисгендерной женщиной.
Мне нравилось переодеваться с раннего детства – это заметно даже на фотографиях. В 8-9 классах я предприняла более осознанные шаги в своем самоопределении: искала информацию в интернете и через знакомых. В тот период я и познакомилась с ЛГБТК+ сообществом.
Поначалу я носила одежду унисекс, так как росла в небольшом городе, и открытый переход был затруднителен. Я отращивала и красила волосы, использовала легкий макияж, придерживаясь андрогинного стиля.
В школе учителя к моему такому постепенному переходу отнеслись нейтрально. Одноклассники также восприняли мои изменения спокойно.
С родителями ситуация была сложнее: мама, узнав о моем самоопределении, отреклась от меня и выгнала из дома. К счастью, меня поддержали другие родственники: крестная, бабушка, дедушка, двоюродный брат… Все, кроме мамы, которая приняла сторону отчима. Это была драматичная история, особенно в пик моего переходного возраста, когда так важна материнская поддержка.
Гормональную терапию я получала неофициально, узнавала информацию от моих трансгендерных подруг. Грудь я сделала в Москве, в 18 лет.
У меня не было острой необходимости в смене документов – я не беру кредиты, а на кассе паспорт обычно не спрашивают. Однако отсутствие соответствующих документов стало препятствием при попытках официального трудоустройства. Я хотела устроиться администратором в салон красоты или хостес в ресторане, но несоответствие внешности и паспортных данных отпугивало работодателей.
Я планировала пройти комиссию и официально сменить документы, но вынуждена была бежать в Европу.
Полный текст читайте по ссылке
Подписывайтесь на наш Telegram-канал!
ЛГБТК-миграция. Большой путеводитель по переезду в безопасную страну
