«Я могу говорить!». Обзор нашумевшего документального фильма о гее из Чечни «Тихий голос»

25-летний боец ММА Хаваж бежал из родной Чечни из-за своей гомосексуальной ориентации. Вот уже второй месяц он скрывается в Бельгии. От сильных переживаний он потерял голос и может издавать лишь нечленораздельные звуки. Хаважу часто посылает голосовые сообщения мать. Она или просит его вернуться, или заявляет, что он ей больше не сын. Но Хаваж не выходит на связь. Он боится…

О режиссёре и создании фильма

Река Валерик – это псевдоним режиссёра родом из Чечни, который, зная о гомофобных настроениях соотечественников и клановой национальной сплочённости, решил остаться инкогнито. Валерик – название реки, протекающей в Чеченской республике. Дословно – Валарг-хи, т.е «река смерти». Своим названием обязана ожесточённым боям между северокавказскими горцами и русской императорской армией. 

В интервью автор рассказывал, что героя нашёл в самой Чечне, когда задумывал проект о том, что происходит с гомосексуалами, которым удаётся покинуть родину. 

— Хаваж летел в страну, где с российским паспортом не требовалась виза. В Бельгии он сошёл с самолёта и попросил политического убежища. Учитывая, что Хаваж – боец ММА, а все местные клубы в Бельгии контролируются чеченцами, он был в большой опасности и проходил по программе защиты свидетелей. Хаваж менял отели каждые два-три дня, а на улицу выходил лишь глубокой ночью. Он не только утратил голос – он даже иностранного языка не знал.  Его голос до сих пор окончательно не восстановился. За минувшее время Хаваж устроился на работу, у него появился близкий человек, периодически он общается с матерью. Но спортом он заниматься не может.

Фильм снимался в сжатые сроки при крайне ограниченном количестве участников. Режиссёру потребовалось 2 года, чтобы Хаваж доверился ему и позволил снимать. Большинство эпизодов было снято за 3 недели, сам же съёмочный процесс не превысил двух месяцев.

Скандал на «ArtDocFest»

Скандал разразился, когда фильм был включён в программу МКФ документального кино «ArtDocFest», проходившего в Москве и Санкт-Петербурге. Режиссёру стали поступать угрозы, а представители чеченской общины пытались заставить дирекцию фестиваля снять картину с показа. Объяснялось это тем, что «чеченец не может быть геем, а потому – фильм оскорбляет весь чеченский народ». Когда же руководство «ArtDocFest» наотрез отказалось, на сеанс «Тихого голоса» с одной банковской карты были выкуплены все непроданные билеты. Фильм всё-таки был снят с показа, но, по словам президента фестиваля Виталия Манского, не из-за «давления отдельных лиц», а «по соображениям безопасности». 

Депутат Госдумы Виталий Милонов направил запрос в ФСБ с просьбой привлечь к ответственности организаторов кинофорума, аргументируя это тем, что фильм «Тихий голос» носит «откровенно экстремистский характер, побуждая к совершению преступлений по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной и религиозной ненависти и вражды».

В конечном итоге картина «Тихий голос» демонстрировалась на фестивале в Риге и получила там главный приз.

О фильме

В отличие от взвинченной американской картины Дэвида Фрэнса «Добро пожаловать в Чечню», также повествующей о чеченских представителях ЛГБТ, которым удалось уехать на Запад, «Тихий голос» отличается холодной бесстрастностью. 

Примерно треть фильма в кадре нет никого, кроме главного героя, отрезанного от внешнего мира гостиничными интерьерами и собственной драмой. И эта удушающая изоляция вкупе с депрессивным состоянием Хаважа создаёт эффект тотальной безысходности, апатии и тоски, которыми заражается и сам зритель. 

Единственный эмоциональный эпизод картины – ночное посещение спортзала, где он тренируется вместе с волонтёром из бельгийского ЛГБТ-центра. Победа Хаважа над соперником, после вполне дружеской, но ожесточённой борьбы, словно говорит за героя: «Его голос слаб, но сил у него много». 

А сцена посещения планетария вообще исполнена скрытого трагического лиризма. Автор подспудно сравнивает Хаважа со звездой, которая умирает в космосе задолго до того, как её сияние достигнет Земли. 

И, как финальный штрих к образу главного героя, следует считать рассказ его матери о маленьком дельфине в бассейне грозненского дельфинария: она пытается общаться с ним знаками, но тот не видит и не слышит её.

Аскетическая режиссёрская манера подчёркивает частность и даже интимность истории, не давая действию перерасти в пафос, чем несколько грешит картина «Добро пожаловать в Чечню». И хотя работа Дэвида Фрэнса сильнее и глубже по своему воздействию, «Тихий голос» запоминается своим тактичным, практически незаметным наблюдением за жизнью героя. 

Хаважа, по понятным причинам, невозможно разглядеть целиком. Камера фиксирует его то в профиль, то со спины, почти никогда в анфас и всегда при минимуме освещения. Но, по сути, большего и не надо, чтобы подчеркнуть неприкаянность, отверженность Хаважа. 

Нельзя заподозрить автора и в педалировании т.н. «гомосексуальной эстетики»: крупные и средние планы натренированного тела Хаважа, мочки уха, родинки на лодыжке, трёхдневной щетины, подрагивающей надгрудной выемки и т.д. напрочь лишены любования. 

Более того – взяв отдельные кадры из всей 52-минутной картины и соединив или осветлив их в графическом редакторе, всё-таки можно составить приблизительный реальный портрет главного героя. Один из таких кадров вызывает смешанные ощущения: в Хаваже чувствуется скрытая угроза, глухая агрессия, готовая выплеснуться в любой момент. Это пригвождающий взгляд отнюдь не обречённого человека.

И, наконец, важное и, очевидно, невольное достоинство «Тихого голоса» в том, что ряд эпизодов имеют кинематографические цитаты и аллюзии. Та же «гомосексуальная эстетика», поданная в форме клипового монтажа, отсылает к арт-изысканиям Дерека Джармена, сцена борьбы – к «Влюблённым женщинам» Кена Рассела, а проходящие рефреном через весь фильм «уроки дыхания и речи» у девушки-логопеда, помогающей Хаважу обрести голос, относят к прологу замечательной картины Андрея Тарковского «Зеркало». 

Потому открытый финал «Тихого голоса» вселяет надежду на то, что Хаваж совсем скоро сможет сказать внятно и громко не только своё имя, но и короткую, преисполненную гордости и бесстрашия, фразу: «Я могу говорить!»