Отношение к транс*персонам – это лакмусовая бумажка на толерантность

Сегодня во многих странах трансгендерные люди стали главной мишенью популистской политики. Где-то речь идет о прямых преследованиях и репрессиях, а где-то — об ограничении прав, сворачивании реформ или равнодушии государства.

Именно поэтому активисты и исследователи называют отношение к транс-персонам самым честным тестом на толерантность общества. GPress разбиралось, что этот «лакмус» показывает в таких разных странах, как Беларусь и Норвегия.

Почему усиливаются трансфобные настроения

За последние годы в развитых странах заметно усилились правые и ультраправые политики. Еще недавно такое казалось невозможным: их идеи считались как минимум устаревшими, а как максимум — опасными. Однако экономическая нестабильность, последовавший за ней всплеск миграции и пандемия COVID-19 пошатнули доверие к правящим, преимущественно левоцентристским, партиям. Многие избиратели остались недовольны тем, как они реагировали на вызовы, и посчитали их оторванными от реальных проблем.

Так возник спрос на новый подход и новые идеи. Правые уведили в этом возможность для маневра — и не упустили своего. Особенно ушлыми оказались популисты: их приемы наиболее эффективны как раз в кризисные моменты.

Один из них — объединить электорат вокруг общего «врага». Заработать политические очки таким образом куда проще и быстрее, чем путем последовательных, поначалу незаметных реформ. Направлять общественное недовольство выгоднее всего на меньшинства: люди склонны не доверять тем, кто на них не похож и о ком они мало знают. Одной из главных мишений стали трансгендерные люди.

Это относительно небольшая, очень уязвимая и мало представленная в публичном пространстве группа. Словом, идеальная кандидатура на роль козла отпущения. Сражаясь с этой «угрозой», политики создают иллюзию «защиты» своих избирателей: они «оберегают» от «чуждого», «неправильного» и непонятного. И не важно, что сложные проблемы — вроде экономических, экологических, социальных — остаются нерешенным. Их легко скрыть за пылью «идеологической борьбы», которую можно долго пускать людям в глаза.

Как результат, транс-люди за считанные дни лишаются прав, которых добивались десятилетиями — причем в странах, которые принято считать оплотами демократии.

Посмотрим на США. Новоизбранный президент Дональд Трамп прямо в день инаугурации, 20 января 2025 года, подписал указ «О защите женщин от экстремистской гендерной идеологии и восстановлении биологической правды». Согласно этому постановлению, в США признаются только два гендера: мужской и женский. Другим указом Трамп запретил транс-людям проходить службу в армии. А третьим — «О недопущении мужчин в женский спорт» — лишил трансгендерных спортсменок возможности участвовать в женских соревнованиях.

Взглянем на Великобританию. В апреле местный Верховный суд определил, что понятие «женщина» относится к «биологическому полу». Транс-женщинам, по сути, отказали в праве на существование.

Теперь даже неудивительно, что дискриминации усиливается и в Беларуси, которая никогда не славилась толерантностью. Прямо сейчас на рассмотрении находится законопроект, предусматривающий административную ответственность за, среди прочего, «пропаганду гомосексуальных отношений и смены пола».

О росте трансфобных настроений много говорили во время недавнего прайда в Осло, который посетила команда GPress. Во время обсуждений часто звучала мысль, что сегодня отношение к транс-персонам — самый достоверный показатель того, насколько на самом деле толерантно общество. Мы решили узнать, что эта «лакмусовая бумажка» показывает в таких разных странах, как Беларусь и Норвегия, и чему подобный тест может научить.

Как транс-персоны живут в Беларуси и Норвегии

Трансгендерные люди в Беларуси всегда были наиболее уязвимой частью ЛГБТ+ сообщества.

«Власти и силовики неизменно проявляли к нам повышенный интерес. В глазах режима мы — «двойная угроза», потому что не вписываемся в традиционные гендерные и социальные нормы», — рассказывает Алиса Сармант, координаторка TG House. Эта инициатива объединяет транс-персон Беларуси, защищает их интересы, а также фиксирует нарушения прав.

Алиса продолжает: «На транс-персонах и правда очень хорошо видно, как общество на самом деле относится к людям, которые не вписываются в привычные рамки. Можно бесконечно рассуждать про уважение и равенство, можно даже изображать видимость какой-то терпимости — но все это сразу рушится, когда дело доходит до нас.

Только если транс-человеку позволяют спокойно жить, менять документы, обращаться к врачу без страха унижения и репрессий, можно говорить, что в обществе действительно есть место для толерантности.

Если этого нет, то любые разговоры о терпимости — пустые слова.

В Беларуси это чувствуется особенно остро, потому что здесь транс-люди живут в условиях, где каждая мелочь становится испытанием. Ты идешь в поликлинику или в банк и не знаешь, как на тебя посмотрят и что скажут, когда увидят документы. Ты постоянно боишься встречи с силовиками, потому что знаешь десятки историй про задержания, шантаж, угрозы. Ты пытаешься пройти комиссию для смены документов и оказываешься в бесконечном круге унижений, отказов и абсурдных требований, где тебе будто специально дают понять: твое право быть собой ничего не значит».

С беларусской активисткой согласна Катрин дель Рио Хоннингсвог (Cathrin del Rio Honningsvåg) из социалистической партии Норвегии «Sosialistisk Venstreparti»:

«Отношение общества к любым меньшинствам — один из самых точных показателей его зрелости и уважения к правам человека.

Трансгендерные люди часто оказываются наиболее уязвимой группой

Именно поэтому они становятся своеобразным индикатором уровня толерантности. Если общество не способно защитить тех, кто находится в самом низу социальной иерархии, значит его приверженность идеям равенства весьма условна.

В Норвегии, на мой взгляд, преобладает равнодушие к трансгендерному сообществу. Люди мало понимают его проблемы и потому не вовлекаются в их обсуждение. В итоге, несмотря на общее впечатление либеральности и терпимости, государство и политики не считают нужным уделять внимание потребностям этой группы.

В последние годы на глобальном уровне усилились консервативные тенденции, и Норвегия не стала исключением. Наряду с привычным безразличием все заметнее активность правых политиков, радикальных и религиозных групп, чья риторика подталкивает общество к нетерпимости. Трансгендерные люди вынуждены бороться не только за признание и базовые права, но и за сохранение того, что уже было достигнуто.

Поэтому я считаю, что Норвегия проваливает этот «лакмусовый тест». Исторически мы не сумели защитить трансгендерное сообщество, а сегодня игнорируем новые угрозы, которые несет нарастающая поляризация».

Арне Бакер Гроннингсаэтер (Arne Backer Grønningsaeter), норвежскоий социолог, исследователь и профсоюзный лидер, дополняет мысль Катрин:

«В Норвегии в целом преобладает открытое отношение к квир-персонам, и многие сталкиваются с позитивным восприятием. Однако число тех, кто испытал дискриминацию, остается достаточно высоким, чтобы формировать чувство уязвимости у всего сообщества. Среди всех групп ЛГБТИК+ именно трансгендерные люди — самые уязвимые: дискуссии о их правах остаются напряженными и поляризованными. Это указывает на пределы норвежской толерантности и демонстрирует, что «лакмусовый тест» выявляет существенный разрыв между декларируемыми ценностями и практикой».

О том, как норвежское законодательство определяет права трансгендерных людей и как они соблюдаются на практике, рассказывает Катрин:

«Трансгендерные люди формально защищены норвежским законодательством:

• «Закон о равенстве и запрете дискриминации» (2014);
• «Уголовный кодекс» — статьи о речах ненависти, дискриминации и запрет конверсионной терапии (2020–2023);
• Закон о смене юридического пола (2016).

Эти нормы защищают трансгендерных людей от дискриминации и насилия, но почти не содержат положений, которые бы обеспечивали соблюдение их личных прав.

Например, отсутствует законодательная гарантия медицинской помощи при транс-переходе. Еще более неоднозначная ситуация — с требование обязательной стерилизации при смене пола. Такая практика была отменена внутренним решением Минздрава и медучреждений, но законом до сих пор не запрещена.

Получается, что формально правовая защита существует — но в реальности трансгендерные люди часто оказываются уязвимыми.

После теракта во время «Осло Прайд» 25 июня 2022 года государство усилило внимание к проблеме защиты ЛГБТ-сообщества. Для борьбы с преступлениями на почве ненависти полиции выделили дополнительные ресурсы. Однако уровень доверия к полиции у квир-персон низкий. Только 8% из них обращались в органы после того, как пострадали от преступлений на почве ненависти.

Показателен случай трансгендерной женщины Вилье Ювскас (Vilje Juvskås). На протяжении долгого времени она сообщала полиции о нападках трансфобов, угрозах и вандализме — однако не получила защиты или помощи. В итоге, в июне 2025 года неизвестные сожгли ее гараж. Правоохранители до сих пор не смогли найти виновных.

Наиболее серьезные трудности связаны со здравоохранением, хотя препятствия существуют и в других сферах. В норвежской медицине преобладает страх «ошибочных» решений: что человеку предоставят гендерно-аффирмативное лечение, о котором он впоследствии пожалеет. Такие случаи крайне редки, но именно этот аргумент определяет политику системы. В результате процесс медицинской помощи затягивается, доступ к лечению детей почти полностью закрыт, а сама система подвергается критике за несоответствие международным стандартам.

Многие трансгендерные люди, обращаясь за поддержкой, вместо помощи сталкиваются с постоянной борьбой с той структурой, которая должна защищать их интересы»

Арне также подчеркивает, что в Норвегии трансгендерные люди часто сталкиваются с барьерами в медицине:

«Смена пола разрешена, но возможности для этого крайне ограничены. Вся система гендерно-аффирмативной помощи сосредоточена в одной больнице в Осло. Это создает монополию и дефицит ресурсов. Гормональная терапия и блокаторы пубертата доступны лишь немногим. Особенно тяжело в этом отношении молодым трансгендерным людям. При этом в законодательстве отсутствует возможность регистрации в категории «третий пол». В результате барьеры в медицине сочетаются с юридическими пробелами, усугубляя социальную уязвимость трансгендерных людей».

Как меняется отношение к транс-людям в Беларуси и Норвегии

 Алиса Сармант: «С одной стороны, благодаря соцсетям и независимым медиа люди хотя бы узнают, что транс-персоны существуют, и мы — не какие-то «угрозы», а обычные люди со своими судьбами, заботами и радостями. Среди молодых сейчас можно встретить больше спокойствия, меньше агрессии — иногда даже поддержку. Это, наверное, единственное, что спасает от ощущения безнадежности.

Ведь параллельно работает госпропаганда. Причем она куда сильнее: каждый день с экранов, в новостях, в официальных речах повторяется, что ЛГБТК+ — чужие, что нас не должно быть, что это «не беларусская культура».

Арне Бакер Гроннингсаэтер: «Первая трансгендерная личность публично заявила о себе в Норвегии в конце 1970-х годов. Сегодня в стране есть много открытых транс-мужчин и транс-женщин, и отношение общества к ним значительно улучшилось. Однако анти-транс аргументы становятся все более агрессивными. Многие мифы и предубеждения, которые в 1980-е и 1990-е годы использовались против геев и лесбиянок, теперь направлены на транс-персон».

Что влияет на отношение к трансгендерным людям в Беларуси и Норвегии

Алиса Сармант: «На людей старшего поколения очень сильно влияет госпропаганда: телевидение, официальные СМИ, вся риторика про «традиционные ценности» и «чуждую идеологию Запада». Это формирует атмосферу страха и ненависти, и потом в семьях или на работе такие установки воспроизводятся.

С другой стороны, молодые беларусы живут в совсем другой информационной реальности: для них главным источником становятся соцсети. В Instagram, TikTok, YouTube или телеграм-каналах они видят настоящих транс-людей, узнают их реальные истории, поданные не враждебным языком. Это сильно меняет восприятие.

Резюмируя, я бы сказала так: пропаганда и соцсети сегодня борются за умы разных поколений. Пропаганда удерживает людей 45+, а соцсети дают надежду на большее понимание у людей до 40 лет».

Арне Бакер Гроннингсаэтер: «Решающую роль в восприятии трансгендерных людей играют общественные дискуссии. Чем активнее эта тема звучит в СМИ, политике, образовании и религиозной сфере, тем больше оснований для позитивных изменений.

Примером служит история с кризисом СПИДа, когда вынужденное внимание общества к проблеме способствовало изменению отношения к геям и лесбиянкам

Сегодня необходимо больше качественного медийного освещения, менее цис-нормативное образование и смелость политиков открыто поддерживать права трансгендерных людей. Важным фактором остается и религиозный дискурс. Несмотря на сохраняющуюся анти-транс риторику, Церковь Норвегии официально поддерживает права трансгендерных людей, и в ее рядах есть открытые трансгендерные пасторы».

Как транс-люди представлены в беларусском и норвежском публичном поле

Алиса Сармант: «В официальных медиа транс-людей просто нет. Если нас упоминают, то исключительно в негативном ключе. В независимых медиа ситуация немного лучше: там появляются отдельные материалы и человеческие истории, но чаще всего это тексты о репрессиях, эмиграции, сложностях жизни.

Очень редко можно увидеть позитивные и разные истории — где транс-персоны представлены просто как часть общества. Есть блогеры, есть инициативы и небольшие ЛГБТК+ медиа, и мы через TG House стараемся развивать свое медиа-направление. Я сама раньше работала в независимых медиа, но основной фокус всегда был на политике, а транс-тематика попадала туда редко.

Среди демократических сил тема ЛГБТК+ звучит крайне осторожно, а про транс-людей почти не говорят вообще

Часто это объясняют тем, что «общество не готово» или что «надо сосредоточиться на главном». Из-за этого наша повестка оказывается на периферии. В последнее время мне удалось наладить контакт с Объединенным переходным кабинетом и офисом Светланы Тихановской. Я вижу, что готовность слушать есть. Но насколько далеко они смогут зайти и готовы ли публично говорить о проблемах транс-людей — это пока большой вопрос. Очень часто демократические силы боятся, что открытая поддержка транс-людей отпугнет их аудиторию, и поэтому нас упоминают лишь кулуарно, без широкой огласки».

Арне Бакер Гроннингсаэтер: «Мы наблюдаем прогресс в плане видимости, но одновременно растет агрессивность анти-транс аргументов. Будущее может пойти как в сторону расширения прав, так и в сторону их сокращения. Чтобы изменения были позитивными, нашему обществу нужно больше осознавать, слушать и уважать жизненный опыт каждого человека».

Как помочь транс-персонам в Беларуси прямо сейчас 

Алиса Сармант призывает открыто говорить о вызовах, с которыми сталкиваются транс-люди, и привлекать к ситуации международное внимание:

«Больше всего мешает то, что транс-люди в Беларуси живут в постоянном страхе и неопределенности. Они могут столкнуться с дискриминацией и репрессиями абсолютной везде и в любой момент.

В сентябре 2024 года, например, задержали восемь транс-персон: часть людей — вообще без протоколов, других — с протоколами, но по надуманным поводам, которые не имели ничего общего с реальностью. Это создает ощущение полной беззащитности. Ты можешь просто идти по улице и оказаться в изоляторе только потому, что твоя внешность или имя в паспорте кому-то не понравились.

К этому добавляется невозможность легально поменять документы. Комиссия по транс-переходу на практике почти не работает, людей заставляют проходить унизительные обследования и в итоге отказывают.

Отдельная проблема — миграция

Для многих транс-персон единственным шансом чувствовать себя в безопасности была бы возможность уехать, но и это все чаще становится невозможным: гуманитарные визы почти не выдают, миграционные условия ужесточаются.

Помочь можно только через международную солидарность: адвокацию, чтобы про такие задержания и давление знали в мире, и реальные механизмы поддержки — юридической, гуманитарной, психологической. И особенно важно, чтобы европейские страны перестали закрывать двери. Гуманитарные визы и программы защиты должны работать для тех, кто реально под угрозой, потому что внутри Беларуси безопасной жизни для транс-людей сегодня просто не существует».

 

Алексей Гулицкий

 

Подписывайтесь на наш Telegram-канал!

ЛГБТК-миграция. Большой путеводитель по переезду в безопасную страну

Смотрите интересные видео на нашем YouTube-канале